Счастье в наследство - страница 5

В этот момент дверь распахнулась, словно под напором торнадо. У Грейс перехватило дыхание, полотенце выпало из рук. Онемев, она смотрела, как махровая ткань погружается в воду, и от неожиданности не могла пошевелиться. В дверном проеме стоял Лукас, окаменевший от удивления, как и она.

— Прошу прощения, — пробормотал он, не двигаясь с места.

Его пылающий взгляд окинул ее тело, задержавшись на совершенной по форме груди, набухших от волнения розовых сосках и нежных, чувственных бедрах. Она была прекрасна. Она оказалась самой прекрасной из всех женщин, которых ему доводилось когда-либо видеть, и он не мог оторвать от нее глаз.

Взгляд Грейс заметался по комнате. Вода с шумом крутилась вокруг полотенца и исчезала в стоке. Ее халат остался на крючке двери, она не могла его отсюда достать, а Лукас продолжал беззастенчиво пялиться на нее.

— Уходите немедленно! — крикнула она срывающимся голосом.

— Да, я должен уйти, — согласился он удивительно мягким голосом, — но вы самое прекрасное создание, которое я когда-либо встречал.

Волны жаркого румянца залили Грейс, и в диком смущении от того, что не сделала этого раньше, она схватила промокшее полотенце и закрылась им.

— Убирайтесь отсюда! — выпалила она.

Рубашка Лукаса была расстегнута, и она могла видеть его широкую грудь, заросшую темными волосами. Промелькнувшая у нее шальная мысль протянуть руку и коснуться этой манящей шелковистой поросли ужаснула ее саму.

— Если вы не нуждаетесь в компании, — с расстановкой произнес Лукас, стараясь использовать ситуацию до конца и продолжая разглядывать то, что осталось неприкрытым: загорелые плечи и длинные, стройные ноги, — нужно было запереть дверь.

— Я думала, что заперла! — прокричала Грейс.

Она могла поклясться, что услышала самодовольный смех, когда он наконец ушел, и вся обмякла от охватившей ее слабости. Что за дьявольщина! Ей бы следовало чувствовать себя оскорбленной, но она не испытывала ничего подобного и ужасно негодовала на себя за это. Его серо-голубые глаза, неотрывно глядящие на нее, ласкающие каждый дюйм ее тела… Это самое сильное эротическое переживание в ее жизни. Она дрожала, пылала, и чувства, которые, как ей казалось, она похоронила вместе со Стивеном, переполняли ее.

Впервые за несколько месяцев Грейс испытала страдание от неутоленного желания. Мысль о том, что виной тому — такой грубый, неотесанный, невоспитанный человек, как Лукас Мартин, причиняла ей боль. Руки дрожали так сильно, что ей стоило большого труда вытереться и надеть халат.

Она выскочила из ванной и остановилась как вкопанная. Лукас стоял, прислонившись к косяку соседней двери, и насмешливо улыбался.

— Ну что, закончили… купаться? — с издевкой поинтересовался он.

Лицо Грейс вспыхнуло, она повернулась и побежала. И лишь оказавшись в своей комнате за закрытой дверью, поняла, откуда эта паника: ее влечет к этому грубияну. Просто невероятно! Однако она не могла забыть его взгляда… и этой расстегнутой рубашки… и густых темных волосков на бронзовой груди, сужающихся в тонкую полоску и исчезающих в джинсах…

И с чего это она решила, что у него некрасивое лицо? Действительно, черты не такие изысканно-благородные, как у Стивена, но в лице Лукаса Мартина столько истинно мужской силы, что оно будет преследовать Грейс до конца ее дней!

Когда два часа спустя Грейс сошла вниз, она все еще не оправилась от волнения. Трепеща от того, что снова увидит Лукаса, она испытала облегчение, узнав, что он не будет обедать дома.

— Лукас уехал в город, — сообщила домоправительница Джуди. — Но Роб пообедает с нами, и вы сможете договориться с ним, чтобы он показал вам ранчо.

— Благодарю вас, я обязательно сделаю это, — пробормотала Грейс.

Сделав вид, что не заметила удивленного взгляда Джуди, которую насторожил ее дрожащий голос, Грейс вышла прогуляться перед обедом. Теперь, зная, что Лукаса нет, она могла свободно побродить по ранчо и вскоре очутилась возле одного из тех белых заборов, которые видела с воздуха. В загоне паслись около тридцати лошадей, и Грейс, опершись о перекладину, стала наблюдать за ними.