Счастье жить вечно - страница 9

стр.

— Но ты пойми, Валентин, я ухожу в армию. Не лучше ли тебе, действительно, уехать с мамой и Ирочкой? — Михаил Дмитриевич сказал это возможно спокойнее, не выдавая волнения.

В семье было твердо заведено: отец, пользующийся непререкаемым авторитетом и горячей любовью детей, никогда не навязывал им своего мнения, а тем более не приказывал, не заставлял. Он только сообщал им о том, как поступал сам, когда был в их возрасте и положении. И при этом всегда советовался с ними, спрашивал их мнение, считался с мнением детей. И дети неизменно действовали лучшим образом, именно так, как хотелось бы отцу.

— Подумай, сынок, не поступай опрометчиво. Ты еще очень молод. Вся наша семья получила возможность эвакуироваться вместе с институтом в глубь страны, на Волгу. Этой возможностью не следует пренебрегать. Не правда ли?

— Но ты пренебрег, папка! — так они, и Валентин и Иринка, всегда называли отца, ласково и тепло: «папка!» — Ты, пожилой и больной человек, профессор, которому подавно место в тылу, идешь добровольцем на фронт. Я хочу поступить, как ты.

Он был прекрасен в эти минуты — сын, комсомолец!

Отцовское чувство страха за судьбу единственного сына уступало место той общности интересов и стремлений, которая всегда связывала Мальцева-отца и Мальцева-сына. Страх, тревога и горе отодвигались гордой мыслью о том, что вчерашний мальчик становится сегодня бойцом, что они оба — отец-коммунист и сын-комсомолец — не оставят в беде Ленинград, любимый город, славу и твердыню России, что они будут плечом к плечу стоять в рядах его защитников.

— Поймите меня правильно, мои дорогие, — продолжал Валентин, — я не могу уехать вместе с мамой и Ирой. — Я — не женщина, не ребенок, и не старик. Такие, как я, нужны больше всего здесь, а не в глубоком тылу.

— Но тебе уже отказали в военкомате, — напомнила мать. — Сказали ведь — рано, возрастом не вышел, а когда подрастешь, тогда сами и позовут, не забудут.

— Да, мамочка, это действительно так. Только зачем мне уезжать, когда я пригожусь Ленинграду? Я обратился в райком комсомола, просил дать мне дело на обороне города. Уважат мою просьбу.

— А школа как, Валечка? — не унималась мать. — Тебе еще нужно учиться в десятом классе. И ты так хорошо учишься! Неужели бросишь школу, не получишь среднего образования?!

— Не беда, мамочка, ну ей богу же, не беда! Что случится, если в десятом классе доучусь потом, после победы? Ровным счетом ничего! Огорчаться нет нужды. Теперь нужно думать совсем о другом, о самом важном. А самое важное — спасти Родину, победить врага.

— Твое решение окончательно, Валентин? — спросил отец, подходя к сыну. — Ты не пожалеешь, если будет трудно, очень, очень трудно?

Юноша ответил благодарным, теплым взглядом.

— Я думал об этом, папка. Хорошо понимаю, на что решился, и готов ко всему. Уехать из Ленинграда мне не позволяют долг и совесть комсомольца.

Михаил Дмитриевич порывисто обнял сына…

Зоя Романовна плакала. Иринка бросилась к матери и, уткнувшись в ее колени, всхлипывала все сильней и сильней. Она очень любила брата; без этого высокого, сильного парня — ее друга, защитника и наставника, участника ее затей, игр и развлечений — она не представляла себе жизни. Нет, она не проживет и дня вдали от него! А что, если Вальку убьют? Теперь все можно ожидать, даже это.

— Мамочка, родная, не надо! Иринища, перестань сейчас же! — Валентин нежно целовал мать и сестренку. — Уезжайте, не беспокойтесь, со мной ничего не случится. Я буду ждать вас в Ленинграде. Мы с папкой устроим вам торжественную встречу. Вот увидите, это будет очень скоро! Ну, не надо же слез, не навсегда расстаемся…

Но они были безутешны.

…Михаил Дмитриевич оторвался от окна.

— Наверное, проголодался, Петрович? Перекусим, что ли?

— Нет, подождем Валентина. Он ведь писал, что будет сегодня дома обязательно?

— Писать-то писал. Но и у него — дело военное. Мало ли что могло не отпустить в город.

— Ничего, подождем.

Федот Петрович, как он делал всегда, бывая в гостях у друга, направился к книжному шкафу, стал рыться в книгах, откладывать то один, то другой заинтересовавший его том.