Счастливая мельница - страница 10

— Значит, мы договорились.

— Насильно договариваться нельзя. Если ты в самом деле хотел договориться со мной, ты должен был идти прямой дорогой, а не закоулками. Обещать, что сделаю по-твоему, я могу, но поступлю все-таки по-своему.

— Это уж мое дело,— сказал Ликэ решительно.— Или поступай, как мне нравится, или я устрою в корчме другого человека.

— Ликэ,— проговорил корчмарь.— Не думай, что тебе удастся запугать меня. Если ты человек умный, попробуй столковаться со мной по-хорошему.

— Лучшего договора я не знаю. Мало ли что таит человек у себя в сердце; по пусть он знает одно; плохо ему придется, если он сделает не по-моему.

Гицэ шагнул вперед.

— Если бы дело было только в этом, Ликэ,— сказал он спокойно,— я не стал бы противиться. В конце концов ты просишь у меня помощи, и я охотно мог бы ее тебе оказать, если бы знал, что ты за человек и не следует ли мне бояться, что завтра ты потребуешь от меня еще большего. Кроме того, Ликэ, ведь ты не один, как я; и если я буду поступать по-твоему, то мне придется сводить счеты с другими.

— Дело твое!..— злобно воскликнул Ликэ.— Подай мне ключи!

— Какие ключи?

— Все ключи. От ящика стола, от шкафа, от всех сундуков,— холодно ответил Ликэ.— Кто устраивается здесь, тот хочет нажить побольше денег. И ты уже нажил, с тех пор как тут живешь. Я возьму их у тебя в долг.

Несколько минут Гицэ стоял в оцепенении, неподвижно глядя на говорившего.

— Я тебя не ограблю,— добавил Ликэ.— Возьму в долг и возвращу честно, с процентами. Даже с большими. Но, разумеется, когда мне самому это будет удобно. Давать тебе расписку нет нужды, она не принесет никакой пользы: если я останусь жив и дела мои пойдут хорошо — я заплачу тебе с излишком, а уж коли вдруг помру или дела пойдут плохо — взять их тебе все равно будет неоткуда.

— Что же, прикажешь выдать тебе деньги по счету?

— Стоит ли терять время?

— Тогда бери, сколько возьмешь, но будь благоразумен, оставь что-нибудь и мне, а то заметят жена и теща,— сказал Гицэ, указывая на ящик, где хранились деньги и ключи.

— Вот мы и поладили! — воскликнул Ликэ.

Гицэ хотелось кинуться на Ликэ, растерзать его на клочки, но его удерживало присутствие поблизости двух его людей: нужно было бы слишком быстро с ним разделаться. Гицэ казалось, что кровь вытекает у него из жил, когда он смотрел, как Ликэ монету за монетой забирает его деньги, скопленные по грошам, но теперь он был бессилен и должен был сдерживаться.

— Да, мы поладили,— сказал он, подходя к Ликэ,— и если я причиню тебе хоть малейшее беспокойство — мне этих денег не видать.

Ликэ повернулся к нему и злобно ухмыльнулся.

— Ишь ты какой стал кроткий! Настоящий телок…— сказал он немного погодя.

Гицэ вздрогнул. Многое он мог стерпеть, но последнее издевательство вывело его из себя. Невольно шагнув к Ликэ, он схватил его за руки и, стиснув их, вымолвил приглушенным голосом:

— Не двигайся, не то убью!

Чувствуя, что Гицэ сильнее его, Ликэ бросил беспокойный взгляд на дверь и быстро спросил:

— Что тебе нужно?

— Ничего,— ответил Гицэ.— Ничего не нужно. Тебе слишком хорошо известно, что у меня есть жена и дети и потому ничего не могу тебе сделать. Ты отбираешь у меня деньги,— что же, на здоровье! Отнял душевный покой и испортил мне жизнь,— на здоровье; но не думай, что тебе удастся издеваться надо мной! Ты можешь меня убить, Ликэ. Ты и твои люди. А я могу отправить тебя на виселицу. Не играй со мной. Подумай, ведь теперь, после того что ты со мной сделал, мне уже почти нечего терять. Смотри, как бы я не потерял и то, что еще осталось. Бойся меня.

Ликэ сделал шаг назад.

— Ты боишься,— продолжал Гицэ, проводя обеими руками о волосам.— Боишься и не постыдишься позвать людей на помощь.

— Конечно, не постыжусь,— ответил Ликэ, улыбаясь.— Мне было бы стыдно, если бы я пришел к тебе без этих людей.

Гицэ терял самообладание и потому чувствовал себя слабее Ликэ, которого ничто не могло вывести из равновесия.

— Пусть они войдут, пусть увидят, что ты боишься. Эй, люди, сюда!..— крикнул он и неподвижно остановился посреди комнаты.

Один из свинопасов быстро вошел в комнату, а другой остановился на пороге, глядя в глаза Ликэ.