Счастливый жребий - страница 8

Мерфи почувствовал, как в нем поднимается волна желания. Черт возьми, природа брала свое. Испытывая к себе ненависть и презрение, он резко встал, рывком поднял Мак на ноги и взвалил на плечо. Ухватившись за перила, чтобы не упасть, зашагал обратно к дому.

Мак покоилась у него на плече. Она понимала: он одержал верх. И ничего с этим не поделаешь.

Сидя в отблесках догорающих углей, оба тяжело дышали, сердито глядя друг на друга. Мерфи откинулся на спинку кушетки, расслабился. Ей не откажешь в мужестве… Она отчаянная. И у нее прямой, открытый взгляд. Ему нравились ее глаза.

Прошла минута. Две.

— Свечи есть?

— На кухне, — прошипела она, потирая ушибленную ногу. Он схватил ее за блузку и приблизил к ней свое лицо.

— Только пошевелись, и я из тебя дух вышибу.

Ему вдруг подумалось: а что, если ее сейчас поцеловать? Что он почувствует? Страсть? Он мысленно выругался. У него нет на это времени, Маккензи не собиралась убегать. Пока. Она продрогла, перепачкалась в грязи и была вся в синяках. Когда огонек зажигалки поджег фитили двух свечей на буфете, она подняла взгляд. И тут заметила, что его лоб в крови.

Он поднял руку и вытер кровь, которая едва не залила ему глаза.

— Бери мою машину и убирайся. — К удивлению Маккензи, в ее голосе прозвучал приказ.

Не обращая на нее внимания, он подошел к раковине и сдернул с дверцы духовки полотенце. Прижал ткань к ране и, нахмурившись, взглянул на Мак:

— Еще рано.

Если ей суждено погибнуть — наплевать! Маккензи прошла на кухню и протянула ему свои связанные руки.

— Развяжи меня, — приказала она, сама удивляясь своей безрассудной отваге.

Он лишь насмешливо улыбнулся.

— Развяжи немедленно! — потребовала она. — Посмотри, что у меня с руками.

Он смотрел ей прямо в глаза. Томас Джастис Мерфи не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне.

— Ты снова попытаешься бежать.

— Снова и снова. Ты меня убьешь, и дело с концом, но сейчас развяжи. Мне больно.

Он опустил взгляд на ее грязные распухшие руки и снова нахмурился. А ведь он не мерзавец. Томас Джастис Мерфи — порядочный человек. Он прикасался к телу женщины только для того, чтобы успокаивать, возбуждать, наслаждаться. Его охватило необъяснимое желание подойти к ней, осторожно развязать узлы, поднести к губам ее израненные руки… Он медленно потянулся к карману. Вытащил нож и щелчком выбросил лезвие.

Нож у него в руке. Она с ног до головы покрыта грязью. По лицу тянутся полосы — это дождь проложил дорожки.

Маккензи зажмурилась. Сейчас он перережет ей глотку, и все будет кончено. Снова открыв глаза, она поняла, что должна защищаться. Широко расставив ноги, она приготовилась дать отпор убийце. Он медленно приближался.

Ш-ш-ш! Мерфи полоснул лезвием между ее запястьями, и веревка упала на пол. Облегчение наступило тут же. Она осторожно потерла руки, чтобы восстановить кровообращение, и прошла мимо него к кухонной раковине. Повернула краник на баке с водой и налила воды.

Погрузив руки как можно глубже в раковину, Маккензи застонала: вода и жгла, и успокаивала боль. Потом она ополоснула лицо.

Маккензи услышала, как Мерфи тяжело опустился на стул. Она молча взглянула на него. Ей вдруг стало жаль этого человека. Что-то в нем привлекало ее. И это что-то вызывало пронзительную жалость.

Она отвернулась, откинув со лба непокорные волосы.

— Брось мне вон то полотенце.

Он пристально смотрел на нее несколько долгих секунд. Затем снял с раны полотенце и швырнул ей. Мак сунула его в воду и почувствовала позывы тошноты — вода стала темно-розовой. Отжав полотенце, она подошла и остановилась перед ним.

— Ты собираешься меня убить?

Он злобно взглянул на нее:

— Я же сказал, что нет. Разве не говорил?

— Изнасиловать?

Он лишь фыркнул в ответ и отрицательно покачал головой. Она приложила мокрое полотенце к его ране. Он снова фыркнул. Изнасиловать! Ему никогда в жизни даже в голову не приходила мысль изнасиловать женщину. И очень досадно, что она сочла его способным на такое. При любых других обстоятельствах он бы ее проучил. Запустил бы руки в эту гриву волнистых волос, откинул бы назад голову…

Его молчание, его неподвижность сильно беспокоили ее. На рану следовало наложить швы. Маккензи взяла один из подсвечников и направилась в ванную. Он сжал ее запястье, словно тисками.