Счет - страница 35

Нахер все. Если это судьба, то я знал свой следующий шаг.

Я убрал волосы с ее лица и поцеловал ее.

И я не представлял, что мне приходилось так долго сдерживаться. Как только мои губы встретились с ее, то почувствовал, что вернулся домой. Я укусил ее нижнюю губу и проник языком в ее рот.

В фильме, Джули Харрис понимает, что это ошибка и отталкивает его сразу. Би же просто испустила вздох, словно она хотела большего. Ее руки пробрались под мой свитер, и все, о чем я мог думать больше, больше, больше.

Затем две вещи произошли одновременно.

Ее соседка вошла, закричала и сразу же выскочила из комнаты, как будто наткнулась на место преступления. Би и я отскочили друг от друга, как два магнита с одинаковой полярностью.

Она провела пальцем по губам и промямлила:

– Тебе лучше уйти.

Я не собирался спорить. Я вышел оттуда, опустив голову. Колено неожиданно заболело, как будто ты вел себя как дурак, прыгая на кровати и неся девушку на руках домой.

Но, черт возьми, может быть, глупость – мое второе имя. Потому что независимо от того, как я старался не думать о случившемся, всю ночь я думал только о Би.

Би

Флора вернулась примерно через минуту после того, как Кэл ушел. Я все еще стояла на том же самом месте, когда он ушел. И касалась губ, пытаясь убедиться, что они на месте.

Я все еще чувствовала его запах, вкус... как-будто бы он был частью меня.

Огромная проблема.

Флора помахала рукой перед моим лицом.

– Алло?

Я моргнула и посмотрела на нее, а потом подняла одеяло с пола, которое упало в процессе нашего импровизированного секса.

– Прости меня, Би. Я не могу поверить, что вошла в такой неподходящий момент.

– Это ничего не значит, – соврала я, отвечая на неизбежный вопрос. – Ничего не произошло.

– Так я слышала, – сказала она, смотря, как я заправляю кровать. – Ни одна из этих сук не сказала мне прежде, чем я ворвалась и все испортила. Но сейчас у них не было проблем, чтобы просветить. Они сказали, что вы двое были достаточно громкими, чтобы поднять мертвого из могилы до того, как я вернулась домой.

Кэл сделал это для меня. Защитил мою честь перед Ланой, которая всегда была стервой. И я должна признаться, что чувствовала удовлетворение, видя ее выражение лица, когда он сказал, что собирается на весенние танцы со мной. Даже если это было ложью. А потом нес меня на руках до дома, чтобы я не испортила сапоги Флоры. Он не должен делать вещи, выходящие за рамки наших Поп-Тартс отношений.

Не говоря уже о поцелуе.

Привязанность в отношениях определенно не является частью договора. Так почему? Почему он сделал это?

Боже мой, иногда я желаю, чтобы он был мудаком как в тот день, когда мы встретились. Это бы сделало все проще. Но с каждым новым днем, он нравился мне все больше и больше.

Я остановилась, сорвала одеяло с кровати и завернулась в него как кокон. Потом я легла обратно на матрас и издала стон.

– Это было только шоу. Лана вела себя как стерва. И он хотел, чтобы она замолчала. Это было все притворством, – пробормотала я жалобно.

– Хорооошо, – сказала она, явно в замешательстве. – Так почему тогда вы двое занимались этим по-настоящему, когда я вошла?

Я подняла голову и подняла руку.

– Это та часть, которая убивает меня. Я, честно говоря, не знаю.

Флора улыбнулась и захлопала в ладоши от удовольствия.

– Не хочу хвастаться, но, возможно, это был мой макияж. Ты выглядишь просто потрясно.

Я кивнула.

– Наверно. Тьфу, ты.

Она положила руки на бедра и нахмурилась.

– Я ожидала услышать, по крайней мере, большое спасибо.

– Нет, – я застонала. – Я в большой беде. Он был добр ко мне, Флора. Действительно, очень милым.

– Ублюдок! – кричала она, падая на свою кровать. – Кто-то должен вздернуть его и высечь мокрой лапшой.

Я покачал головой.

– Ты не понимаешь. Я говорила, что это невозможно. Но думаю, что у меня нет иммунитета к прелестям конкретного футболиста.

Она изучала меня.

– Ты серьезно допускаешь, что влюбилась в Кэла?

Я засунула голову под подушку.

– Я думаю, что просто останусь здесь оставшуюся часть моей жизни, – промямлила я.

Она громко крикнула.

– Нет. Черт, нет. Это же великолепно, разве ты не видишь?