Сдвиг по Фазе - страница 28

Коричневую открытие горько позабавило — после того, как ей удалось подавить гнев. Они пытались соблазнить женщину, для которой мужчины интереса не представляли! Не имея возможности подчинить её силой, даже угрозами. Их шансы равнялись нулю. Но, поразмыслив, она нашла две отличные причины скрывать свой иммунитет. Первая: Коричневой меньше всего хотелось, чтобы о её истинной природе, о которой за все эти годы не ведал никто, кроме Ликанди, узнали враги. Сама мысль об этом её ужасала! Вторая: даже при том, что её не влекло к мужчинам, благовоспитанность и внимание намного лучше ярости и проклятий. По крайней мере, так она могла вообразить себе подобие общества. Коричневая крайне нуждалась в компании — пусть это не будут настоящие дружеские отношения, но лучше притворство, нежели одиночество в качестве альтернативы.

Поэтому она осторожно ответила на их ухаживания: была любезна с обоими, но чуть больше внимания уделяла Пурпурному. Не потому, что находила его более привлекательным — как раз наоборот. Бежевый, даже под властью чар, был опасен; сейчас его взгляд не принёс бы вреда, но иногда он смотрел так, будто забывал об этом, а иллюзия являлась существенной частью магии. А ещё у него имелась сестра — Беата, которая вышла замуж за Адепта Клефа… Если бы эта очаровательная женщина улыбнулась Коричневой, та сразу растаяла бы. Бежевый был слишком на неё похож. Таким образом, она охраняла себя от него и улыбалась Пурпурному — толстому, уродливому и начисто лишённому для неё привлекательности.

Равнодушие, с которым Бежевый воспринял утрату внимания, подтвердила её подозрения: будь его чувство всамделишным, он бы ревновал. С его внешностью и положением сорокалетняя старая дева никогда бы его не привлекла. Пурпурный мыслил более практично: для его сошла бы любая. Он бы с удовольствием поразвлёкся с Коричневой — и бросил бы её, едва заполучив свободу. Ирония заключалась в том, что такое отношение нравилось ей больше.

Но по мере того, как размеренно проходили месяцы, в игре появилась новая опасность. Коричневая изображала из себя наивную жертву, как и подобало не подозревающей о замыслах пленников дурочке. Однако флирт затягивался, и она приближалась к моменту, когда пришлось бы выбирать между сексом, которого Коричневая не желала, и разоблачением её секрета. Что же делать? Поддайся она Пурпурному, и тайна никогда не раскроется, поскольку ему даже в голову не придёт, что женщина не получает удовольствия… Вот только потом она будет чувствовать себя так, будто вывалялась в грязи. Стоит ли оно того? Коричневую одолевали ужасные сомнения.

Мужчины были беспомощными узниками, но, узнав о её природе, непременно проболтаются окружающим. Это неизбежно, ведь периодически другие адепты проведывали её, убеждаясь, что всё в порядке. Получается, у врагов бы появился способ навредить ей: не магическим и не физическим путём. И обязательно сделают это, если посчитают, что извлекут из болтовни выгоду. Перенесёт ли она позор?

Кажется, Коричневая в любом случае обречена. Дилемма давила на неё постоянно, днями и ночами. В кошмарах ей виделся Пурпурный, похотливо склоняющийся над нею со словами: «Давай, сучка, ублажи меня, а не то!..» Да, он мог выдать её, если заметит, что она не наслаждается процессом так, как другие женщины.

В этот момент её и посетили Нейса с Флашем. Облегчение Коричневой при виде них было неописуемым. Вся тяжесть ситуации мгновенно испарилась — и вернулась с новой силой с их отбытием, хотя оно и было временным. Ей отчаянно требовался дружеский совет.

— И теперь, если мы всё ещё подруги, — завершила она. — Я возложу сию ношу на твои плечи: каким путём мне следовать?

Нейса продолжала пастись, не выказывая обуревающих её чувств. Её подруга Коричневая — женщина, возлюбившая женщин? Отчаянно одинокая все эти годы? Когда могла она, Нейса, пропустить симптомы?

Пленников срочно нужно перевести в другое место! Но не внезапно, иначе Пурпурный с Бежевым могут заподозрить истинную причину. Да и куда их деть? Как вообще могла Нейса просить об этом просто так? Поведать правду не получится, кобыла уже принесла клятву тайны, нарушить которую нельзя. А если она и найдёт подходящий предлог для перевода заключённых, что будет с Коричневой, вновь оставшейся наедине с собой?