Седьмая казнь - страница 3

Клавдия до тридцати не задумывалась о детях. Была вся в страстях. Влюблялась, как кошка. Всегда безответно. Выбирала самых недоступных. Зачастую женатых. Но как только добивалась взаимности, теряла к избранникам интерес. Она была очень собою хороша в молодости. Кучерявая, улыбчивая, с ямочками на щечках, с точеными ножками и талией пятьдесят пять сантиметров. Она танцевала в кордебалете. Была на виду. Ее часто приглашали в шумные компании, где Клава и знакомилась со своими будущими мужчинами. За год у нее случалось пять-шесть романов. В каждого из своих избранников она бывала искренне влюблена. Но ни с одним не дошла до загса.

Так и порхала без малого десять лет. Но вот ей исполнилось тридцать, и все изменилось. Клавдия очень хорошо запомнила тот свой день рождения.

Как всегда, отмечала его в ресторане. Было много народу, цветов, подарков. Самый лучший преподнес тогдашний любимый – норковую горжетку с атласным бантом, привезенную специально для нее из Греции. Клава сразу же накинула ее и щеголяла в ней весь вечер, несмотря на жару. Она очень себе нравилась в тот день рождения. Выглядела и правда потрясающе и чувствовала себя так же. Клавдия то и дело подбегала то к одному, то к другому зеркалу, смотрелась в них и отмечала, что время над ней не властно. Она так же свежа и очаровательна, как и в двадцать, когда только-только устроилась в кордебалет.

Клаве было очень жарко в горжетке, поэтому она то и дело выбегала на улицу, чтобы освежиться. В очередной раз покинув ресторан, увидела неподалеку от входа компанию своих гостей. Это были мужчины. Четыре человека. Они курили и что-то обсуждали. Клава сначала хотела подойти к ним, но потом передумала и тихонько опустилась на лавочку, желая немного перевести дух и вернуться в зал.

– Все порхает стрекоза наша… – донесся до ее ушей голос одного из бывших ухажеров. Тот работал в том же варьете, и с ним она рассталась цивилизованно. Обычно в пух и прах ругалась со своими «экс», видеть их больше не могла, а с этим после разрыва поддерживала приятельские отношения.

– Как героиня крыловской басни, честное слово! – добавил мужчина.

– А что ей еще делать? – пожал плечами другой гость, муж заклятой подружки Клавы. – Ничего ж больше не умеет.

– Согласен. Но пора подумать о «зиме», та ведь не за горами. Как там в басне? «Попрыгунья-стрекоза лето красное пропела, оглянуться не успела, как зима катит в глаза…» Лето нашей Клавы на исходе. Ей уже тридцатник!

– Еще довольно молода, – заметил кто-то.

– Но не для брака! Замуж в таком возрасте выйти проблематично. Хотя можно в принципе. Только брать надо любого, кто согласится довести до загса. А Клава наша все выбирает, в мужиках, как свинья в апельсинах, роется. До сих пор! Хотя уже потаскана, да и репутацию имеет не самую хорошую…

– И что бы ты ей предложил?

– Попробовать охомутать какого-нибудь дурачка не из нашего круга. А если не выйдет, то хотя бы для себя ребенка родить.

Исчерпав тему, мужчины заговорили о футболе.

А Клавдия, как оплеванная, поплелась назад в ресторан. Зайдя внутрь, первым делом отправилась в туалет. К счастью, там никого не было, и молодая женщина смогла немного поплакать. Затем умылась и привела в порядок макияж. Потом посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Она на самом деле выглядит не лучшим образом. Как там сказал ее бывший? Потасканно… А еще пятнадцать минут назад все было иначе. Или просто ей думалось, что иначе! Наверное, не обращала внимание на вот эти гусиные лапки у глаз, складки на шее, морщинки, тянущиеся от носа к подбородку…

Клавдия вернулась к гостям с улыбкой на лице. Однако сохранять ее было трудно. Пришлось наврать, что плохо себя почувствовала, и свернуть праздник.

После дня рождения Клавдия начала задумываться о «зиме». Но снова влюбилась, да так, что все мысли из головы вон. Кроме одной – о нем.

За того мужчину она пошла бы замуж. Только не позвал. И повел себя с Клавой так нехорошо, что сердце ее на мелкие кусочки разлетелось.

Она долго отходила от разочарования. Два года. И в этот период особенно остро ощущала свое одиночество. Был бы у нее ребенок, можно было бы ему отдать свое тепло, а малыш поделился бы с нею своим… Но ребенка у нее не было.