Седьмой ангел - страница 15

— Телефончик не оставишь?

Я замерла, не веря собственным ушам.

У газетного киоска снова никого не было, и снова никто не снимал трубку на том конце провода. Он почувствовал, что его растерянность растет как снежный ком, превращаясь в панику. Без денег — того, что дали ему спасители-диггеры, хватило ненадолго, — без работы, один в чужом городе… Правда, в Шереметьеве на его имя заказан билет до Берна, но, во-первых, вылет только завтра утром, а во-вторых, он не может чувствовать себя спокойно, пока не выполнит своей миссии. За пазухой у него лежит нечто по-страшнее бомбы и поценнее золота. Книга жгла ему грудь сквозь свитер и подкладку куртки, словно лазерный луч.

Он с тоской смотрел на людей, снующих возле вокзала: толстых приземистых цыганок в серых платках; обтрепанных, не по сезону одетых мужчин, теток с громадными клетчатыми сумками на «молнии»; старух, торгующих семечками, сигаретами и сушеными грибами; вульгарного вида женщин без возраста; смуглых кавказцев с крючковатыми носами, впалыми щеками и цепким недобрым взглядом, скользящим по лицам прохожих; жителей пригородов в однотипной, купленной на рынках одежде; москвичей с изможденными бледными лицами, стремительно пробирающихся сквозь толпу, стараясь не смотреть по сторонам. Серая, унылая людская масса окружала его со всех сторон, и такими же серыми и унылыми были мысли, беспорядочно снующие в его голове в поисках решения.

Внезапно в его сознание вторгся разговор между двумя женщинами, стоящими у него за спиной.

— А адрес-то у него откуда?

— Да позвонил в справочную и узнал — чего уж проще.

Серая пелена спала, и в мозгу как будто вспыхнул ослепительный свет. Он понял, что должен делать.

Сделав несколько шагов, он наклонился к сухонькой старушке в выгоревшем синем берете и вежливо спросил:

— Будьте добры… Не подскажете, где здесь ближайшая почта?

Старушка подняла на него спокойные выцветшие глаза и так же вежливо ответила:

— Конечно, молодой человек.

Однако, прежде чем отправиться по узнанному маршруту, он вернулся к таксофону и последний раз, скорее для очистки совести, чем в надежде на успех, набрал номер.

Гудок. Два… Три… Пять… Семь… Девять… Бесполезно…

Но в тот момент, когда он уже собирался дать отбой, в трубке раздался щелчок, и жетон провалился в автомат.

Проснулась я поздно, но вставать не торопилась. Поуютнее завернулась в одеяло и, размышляя о том, на какую замечательную работу мне удалось устроиться — не надо выбираться из постели в семь утра, — нашарила на столике у изголовья пульт дистанционного управления и включила музыкальный центр. На сей раз не Шопена, а «Волшебную флейту» Моцарта. Закинув руки за голову, я наслаждалась музыкой и с удовольствием разглядывала свою комнату: сделанные на заказ стеллажи с книгами, письменный стол с множеством всяких ящичков, в которых… Ох, чего в них только не было! Над столом — две фотографии в рамочках. На одной, как было уже сказано, Михаил Афанасьевич в монокле, а на другой… Ладно, про другую как-нибудь потом. У стены напротив — зеркальный шкаф. Я встретилась взглядом со своим отражением и дружелюбно помахала ему рукой. Чем не рай!

Но долго наслаждаться ничегонеделанием мне не дали. Зазвонил телефон, и, молниеносно выскочив из-под одеяла, я подлетела к стоящему на столе аппарату…

— Марина Андреевна?

Мне стало дурно. Почему-то мне не пришло в голову, что безликая госпожа Валетова может быть настолько заинтересована в моей кандидатуре, что, не дождавшись моего звонка, позвонит сама. От неожиданности я даже не сообразила, что могу прикинуться собственной родственницей и сказать, что меня нет дома.

— Да, — уныло призналась я.

— Что же вы пропали, Марина Андреевна? — с мягким укором пробасила Валетова. Ну и голосочек! Не знала бы — подумала, что звонит мужчина. — Я все жду-жду, а вас все не слышно и не слышно.

Ага! Сирота казанская! Все дела забросила, сидит и ждет!

— Вы знаете, — голосом, полным невыразимой муки, произнесла я, — произошли непредвиденные события… Дело в том, что я вчера устроилась на работу.