Седьмой патрон - страница 20

Темные закоулки, грязь, грызня одичалых кошек у помоек.

Я ли не знаток задворок? Бывало, после реального шинель на гвоздь, корзины в руки и пошел. Пошел колесить по Троицкому, по Немецкой слободе. Чтобы принять посыльного от прачки, не отпирают парадного. Ну да, не с фасадов я изучил особняки господ управляющих, инженеров и коммерсантов. Белье разнеси по адресам, плату прими и новые заказы и встреч с соучениками избеги. Случалось, подкарауливали, колотили скопом… Отпрыски громких фамилий! Наследники! Зазорно за одной партой со мной сидеть? Так нате вам… нате! Допоздна слепнул за учебниками — отбарабаню урок, от зубов отскакивает… Нате вам!..

По улице протрещали мотоциклеты: в колясках солдаты, один с ручным пулеметом. Вскачь за мотоциклами поспевали повозки, ездовые отчаянно нахлестывали лошадей.

Дровяники, сараи впритык: теснотища. Взобрался на крышу. Тес скользкий, недолго шею свернуть. Прыгая с крыши на крышу, я пробирался вдоль проспекта. Вдруг близко захлопали выстрелы. Живо слетел наземь. Ну и ну… Не врал Вовка, впрямь палят почем зря.

Вдоль забора прошаркало. Стон, сдавленное дыхание — свалилось что-то грузное. Мне бы ноги в руки да деру задать, а я подпрыгнул, уцепился и, вскарабкавшись, навалился грудью на забор. Человек хрипел и дергался. Он рвал ворот рубахи, распяливая окровавленный рот в беззвучном вопле:

— Золото-о-о! Казна-а-а!

Топал, торопился с перекрестка солдат. На ходу передернул затвор — позванивая, покатилась по камням мостовой гильза.

— Стой, стрелять буду!

Кому стоять велят, тот лежит и навряд ли встанет… Кулем свалился я с забора. В окнах домов — потемки. Ослепли окна, белые занавески точно бельма. Жмутся особняки, спрятавшись за палисадами, и топит город туманом, брешут в тумане собаки.

Я продирался какими-то кустами, оступился в помои по щиколотку. Выручило знание задворок: прыгнув с крыши сараюхи, я очутился по другую сторону забора.

Поспел я вовремя: Тюриков запирал двери. Его сундучок стоял на крыльце.

— Чего там, Серега? Пальба, крики…

— По крышам пули, как горох! — воскликнул я, но это не произвело на Николшу впечатления.

Похоже, папин напарник ничего другого и не ожидал, как пальбы, мотоциклетов с пулеметами и повозок, летящих вскачь.

— А Пашу — Блина знал? — подкинул я, чтобы его пронять. — На Поморском рынке вечно старался, что стянуть бы.

— Ну?

— Под забором валяется, получил пулю в лоб!

Николша, ни слова не говоря, отомкнул замок и внес сундучок обратно.

Дверь за ним захлопнулась, лязгнул засов.

Я вытаращился на запертую дверь. Вот это да, это, называется, пронял.

— Эй! — я замолотил кулаками в филенки. — Эй, Тюриков, где баржа поставлена?

Не отзывается даже!

Поплелся на пристань.

У въездных ворот толчея подвод, густо вооруженных людей. Пройти — пытаться нечего. И раньше бывало: военный объект, вахтеры строги, подавай пропуск.

Ладно, будь, что будет. Попаду на пирсы — хорошо, есть у меня лазейки; не попаду — горевать не стану.

Мокрый высокий бурьян. На ржавом гвозде косо висит щелевая доска. Проверенный ход.

За опутанным проволокой-колючкой забором штабелями бочки, ящики. Взрослому не протиснуться. Я — ничего, проточусь.

На пирсе включено электричество, прожекторы высвечивают людскую толчею.

Я поискал глазами отца, нашел — и настроение упало. Три железные шаланды, на каких, бывало, возили насыпью зерно, привалились к пирсу. Возле отцовской никого, зато у двух других коридоры выстроены из вооруженных красногвардейцев, грузчики — тоже с винтовками за спиной — таскают носилками тюки и мешки. В корме и на носу барж у пулеметов расчеты наготове: чуть что — врежут очередями.

Комиссар в кожаной тужурке распоряжается, по бедру хлопает маузер.

— Это не срочно… Осторожнее, осторожнее, товарищи! — говорит он одним солдатам, и те сворачивают налево — к барже отца, тащат носилки, сгибаясь под их тяжестью.

— Быстро! Сюда! — командует комиссар другим, и носилки сворачивают в коридор из вооруженных солдат — к баржам с пулеметами наготове.

Поднят на шаланде отца знак, что на борту опасный груз…

Сам вижу, где опасный, — там, где охрана и комиссар следит за погрузкой, где замерли у пулеметов расчеты.