Секрет еловых писем - страница 8

– Угу, и теперь меня мучают угрызения совести, – призналась Кира. – Ведь я схитрила при жеребьевке. Надеюсь, Том не очень обиделся на нас.

Паули пожала плечами:

– Ничего, переживет.

– Нет, все равно – мне было стыдно, когда мы сказали ему об этом.

– Ладно, я придумала. Знаешь, что мы сделаем, чтобы он не обижался? Когда ему в первый раз придется навещать Эмилию, мы пойдем вместе с ним. Только я надеюсь, что это будет не скоро.

Кира рассмеялась:

– Наверняка не скоро. По-моему, Эмилия никогда не болеет. Ты ведь знаешь – зараза к заразе не пристает.

Потом девочки целый час занимались тем, что спрашивали друг у друга английские слова. Скууука! Единственное, что меня порадовало: я узнавал некоторые из этих слов, потому что выучил их, когда находился в Кирином теле. Тогда я чуточку знал английский. Вообще, когда я был человеком, я неожиданно для себя обнаружил, что умею читать, писать и считать. И оказывается, я не утратил этой способности и после того, как снова вернулся в свое кошачье тело. Так что я, возможно, единственный кот на свете, умеющий читать. Сенсация! Увы, ее никто не сможет оценить. Моих кошачьих сородичей это совершенно не интересует, а людям я уже никогда не смогу об этом рассказать. Даже Кире, потому что мы с ней больше не можем читать мысли друг друга. Мяу! Как горько и несправедливо жить на свете непризнанным гением!

Короче, мне стало скучно. Я поплелся к окну и улегся на подоконнике. Я люблю лежать там ранним вечером и наслаждаться последними лучами солнца. Оконная створка была приоткрыта сверху, и в комнату струился теплый воздух. Красота! Какой глупец захочет стать человеком, если он может быть котом!

Вскоре я уже стал погружаться в сладкую дрему. Внезапно громкий скрежет вернул меня к суровой действительности. Что такое? Что-то случилось? Скрежет затих, но его тут же сменили отчаянное мяуканье и шипение. Ужас, да и только! Я испуганно посмотрел в окно. Во дворе ничего не изменилось. Во всяком случае, ничего страшного я там не обнаружил. Но горестное мяуканье не замолкало. Наоборот, кошачьи вопли звучали все громче. Святые сардины в масле! Там творилось что-то ужасное! Надеюсь, не с Одеттой!

Я прижался ухом к оконной щели, чтобы лучше слышать. И действительно: это был голос Одетты. У меня мгновенно шерсть встала дыбом, а по позвоночнику до самого кончика хвоста пробежала дрожь. Я не мог разобрать, что говорила Одетта, но по ее интонации понял, что ей было очень страшно. Ясное дело: я должен выручить ее из беды! А для этого мне надо было попасть во двор – и НЕМЕДЛЕННО!

Сильными задними лапами я оттолкнулся от подоконника и одним прыжком перелетел через всю комнату. Выскочив в коридор, я помчался в гостевую спальню, где Кира и Паули все еще занимались английским. Там я с громким мяуканьем бросился к ногам Киры. Девчонки, откройте мне дверь! Скорее выпустите меня на улицу!

Но Кира не только потеряла способность читать мои мысли – она еще явно не обращала внимания на мой выразительный и высокоинтеллектуальный язык жестов. Вместо того чтобы поскорее побежать со мной к входной двери и открыть ее, она наклонилась и взяла меня на руки:

– Уинстон, неужели ты снова просишь есть? Ты ведь только что ел. И вообще, нехорошо попрошайничать.

Миииааааооооууууууу! Я не голодный! И я НЕ попрошайничаю! Кира, ведь ты должна меня понимать! Мне нужна помощь, НЕМЕДЛЕННО! Я предпринял еще одну попытку – на этот раз, слегка выпустив коготки, попытался вырваться из Кириных объятий и как-то заставить ее выйти из комнаты. Конечно, это была безнадежная затея, но ведь мне надо было как-то втолковать ей, что мне нужно.

Все напрасно: Кира лишь хихикала и еще крепче прижимала меня к себе.

Паули с любопытством смотрела на меня:

– Знаешь, если бы Уинстон был собакой, я бы решила, что он просится гулять.

Во-первых, что за мегабесстыдство! Я вовсе не собака! Во-вторых, абсолютно верно! Ну-ка, Кира, прислушайся к своей подружке и выпусти меня!

Кира пожала плечами и поставила меня на пол:

– Ну, раз ты так считаешь…