Секрет Коко - страница 10

— Продано!

Победительница из первого ряда поднимает свой номерок, и ассистентка Хьюго, сидящая подле него, ставит нужную цифру в ноутбуке, который стоит перед ней на столе. И вот он стремительно переходит к следующему предмету из списка. Хьюго не любит ходить вокруг да около — да он и не может позволить себе такой роскоши, учитывая тот факт, что в списке значится более тысячи лотов.

Из первой половины списка меня ничего не заинтересовало — придется немножко подождать. Но в аукционном зале никогда не бывает скучно, меня всегда занимает сам процесс торгов. Быть может, дело в том, что туда часто приходят люди, которые не собираются ни на что ставить. Я украдкой смотрю налево. В конце нашего ряда на самом краешке деревянной кухонной табуретки примостилась женщина средних лет, одетая в плащ, — в руках она держит каталог, где записывает все цены, за которые уходит в руки покупателей каждый лот. Она — здешний завсегдатай, я встречаю ее каждый раз, когда прихожу, но на моей памяти она так ни разу ничего и не купила. Она даже ставок не делает — просто сидит, записывает цены. Странно, конечно, но она ведь не одна такая. Здесь много кто занимается тем же самым — возможно, такими людьми движет любопытство, скука или даже эксцентричность, как знать?

В течение часа я становлюсь обладательницей подставки для шляп, чудесного старинного фарфора, который стал пользоваться в последнее время огромным спросом, и маленьких часов, которые, правда, нуждаются в ремонте. На очереди — тот мраморный столик. Я ни на миг не сомневаюсь в том, что мы сумеем его перепродать — конечно, на нем видна парочка царапин, придется над ним поработать, но людям нравятся такие французские вещички, да и краску можно подновить.

— Наш следующий лот — этот чудесный столик для умывальных принадлежностей. Лот составной, к столику прилагаются эти коробки со всякой всячиной, — сообщает Хьюго, и двое его помощников выносят заявленный предмет и упомянутые шкатулки в центр зала. Рут едва заметно подталкивает меня локтем, и я киваю. Нет нужды напоминать — я ведь именно его ждала все это время.

— Кто предложит за него семьдесят евро? — вопрошает Хьюго.

Я осталась недвижима. Семьдесят евро — это слишком даже для стартовой цены, и, к счастью, со мной согласны все присутствующие в зале — названную цену не поддерживает никто.

— Пятьдесят? — с надеждой спрашивает Хьюго. — Тридцать?

Вот тридцать евро — это уже настоящий грабеж. Я поднимаю табличку с номером, это, разумеется, не ускользает от внимательного взгляда аукциониста.

— Есть тридцать. Кто даст сорок?

Я затаиваю дыхание, вопреки всему надеясь на то, что никто не поддержит ставку — ведь если мне удастся выкупить столик всего за тридцать евро, не считая комиссионных, положенных агенту, это приобретение станет сделкой века.

— Ну же, — поторапливает Хьюго, не желая сдаваться. — Одна только его мраморная столешница стоит втрое больше!

Рут разочарованно стонет, а у меня сердце уходит в пятки. Теперь, когда он предупредил участников аукциона, что предмет торга изготовлен из мрамора, ставки взлетят до небес. По залу прокатывается волна возбуждения, и уже через несколько секунд цена на столик составляет семьдесят евро, и ставку эту делает не кто иной, как Перри. Дорого, конечно, но будь я проклята, если позволю ему себя обставить. В прошлый раз он увел у меня из-под носа роскошный приставной столик из орехового дерева в последнюю минуту. Больше я такого не допущу.

Хьюго пытливо смотрит на меня:

— Восемьдесят?

Я киваю. Восемьдесят евро мой бюджет еще позволяет. Более или менее.

— Девяносто от вон того джентльмена.

Черт возьми. Перри продолжает повышать цену. Я машинально поднимаю руку еще раз. Лот обойдется мне уже в сотню евро. Рут тихонько толкает меня в бок. Она хочет, чтобы я отступила, понимаю, но я не позволю Перри обойти меня снова.

Он повышает до ста десяти, я — до ста двадцати, и тут невольные зрители оживают и заинтересованно поглядывают на нас. Такая война за лот — хоть ставки, по сути, и невелики — всегда становится настоящим событием. Перри повышает до ста тридцати. Хьюго вопросительно поглядывает в мою сторону — мяч на моем поле.