Секрет потерянной туфельки - страница 7

— Да, — покачал он головой, — надо срочно пристроить парня, не то как бы он своими ухаживаниями не лишил нас лучшей прислуги.

— Боюсь, ты уже опоздал, — пробормотала Мисс Кларисса.

Прошло два месяца. Как-то раз, находясь в кухне, Элла вдруг почувствовала, что сердце ее бешено забилось. Скалка выпала из ослабевших рук и с громким стуком ударилась об разделочный стол.

Мак здесь!

Она не видела его, но была уверена, что это так.

Лицо ее осветилось улыбкой. Она повернулась и увидела его. Каких-то два месяца она работала у Брубейкеров, но безошибочным чутьем всегда угадывала присутствие Мака.

Элла медленно подняла на Мака глаза, всеми силами стараясь сохранить внешнее спокойствие, хотя в душе у нее бушевал ураган. Он стоял в проеме двери, ведущей в розовый сад, опершись о притолоку, и наблюдал за ней. До чего же он красив, подумала Элла. Внезапно у нее закружилась голова, руки задрожали, и, чтобы скрыть дрожь, она стала поспешно оправлять передник, закрывавший ее туго накрахмаленное рабочее платье.

Ворчливая Берта смерила их неодобрительным взглядом.

Мак переступил порог и приблизился к Элле. Он положил руку на ее талию, наклонился к самому уху, отчего по спине у нее пробежали мурашки.

— Жди меня через пятнадцать минут у фонтана в розовом саду, — прошептал он. — Тебе не мешает прогуляться.

Перехватив негодующий взгляд Берты, Элла облизнула языком пересохшие вдруг губы.

Берта с каменным выражением лица разрубала секачом огромный кочан капусты. Крепко сжатые губы подчеркивали ее недовольство.

Элла ткнулась головой в плечо Мака и еле слышно пробормотала:

— Лучше через двадцать. К этому времени начинается мой перерыв на ленч.

Всем своим видом выражая неодобрение, Берта с чрезмерной энергией высыпала нарезанную капусту в большую миску из нержавеющей стали.

— Буду ждать, — сказал Мак. — За фонтаном.

Он просто чудо, подумала Элла, провожая Мака взглядом. В то утро, когда они познакомились, она с первой же секунды почувствовала, что он натура страстная. Мак Брубейкер излучал удивительную мужскую силу, не оставляющую равнодушной ни одну женщину моложе девяноста лет.

Вздыхая и мечтательно глядя вслед Маку, Элла решила, что при желании он мог бы сниматься в кино. В роли героя-любовника. И стал бы звездой. С удовольствием наблюдала она, как он приблизился к Берте, схватил кусок моркови, которую она рубила с тем же неистовством, что и капусту, и, очаровательно улыбаясь, сунул себе в рот. Затем нежным жестом обнял полные плечи дородной женщины и поцеловал ее в загорелую щеку. Берта помимо своей воли заулыбалась.

Бросив Элле многозначительный взгляд, он пересек кухню, вышел и растворился в сиянии весеннего дня.

Элле казалось, что от ощущения беспредельного счастья, распирающего ее грудь, она может взлететь на воздух. Сердце ее бешено колотилось. Она вернулась к своей работе, стараясь не обращать внимания на укоризненный взор Берты.

Она вовсе не обязана давать Берте какие-либо объяснения, подумала Элла. Да и что тут, в конце концов, плохого? Провести обеденный перерыв в компании приятного молодого человека…

— Нечего тебе заглядываться на брубейкеровских мальчиков, — не выдержала наконец Берта. — Так недолго и с работы вылететь.

Элла охнула. Она вовсе не хотела быть уволенной, да еще и заработав дурную репутацию. О такой работе, как на кухне у Брубейкеров, она мечтала давно. Это была ступенька, ведущая к заветной цели. Элла лелеяла мечту о том, чтобы выучиться на кулинара и открыть собственную кондитерскую или ресторанчик.

Скудное существование, которое она вела, живя рядом со Сторми и двумя ее взбалмошными дочерьми, осталось далеко позади. Она встала на ноги. И достигнет того, чего хотела. Командовать собой она никому не позволит, даже Берте. Элла обладала огромным чувством собственного достоинства. И имела на то основания — работягой она была каких мало.

Это-то и привлекло к ней внимание Большого Дедди. Едва положив в рот кусок абрикосового пирога, испеченного Эллой, когда та работала в кафе «Риб-О-Рама», он тут же решил пригласить на работу в свой дом эту умелицу. С тех пор она шутя называла Большого Дедди своим крестным отцом, что тому невероятно льстило. Брубейкеру-старшему нравилось ее остроумие, он с удовольствием ел приготовленные ею вкусности, но более всего ему была по душе сама Элла. Он, не будет преувеличением сказать, обожал ее.