Секрет скарабея: Исповедь журналистки - страница 14

— Здравствуйте, Юля! Вам лучше?

— Наверное, — застонала я и отчаянно вцепилась в оливковый подлокотник дивана.

— Я, конечно, и не подозревал, что увижу вас в собственном саду. Но, признаюсь честно, очень рад!

Чему это он, интересно, рад?

— Хотите кофе?

— Хочу! — согласилась я, прикидывая, как же из всего этого выкрутиться.

— Вам с молоком или черный? — миролюбиво спросил Берсудский, отправляясь на кухню, расположенную здесь же, за стеклянной перегородкой.

— Черный.

— А сахара сколько?

— Ложку.

— Может, все-таки с молоком? У меня есть сливки.

— Нет, спасибо.

— А тостеров хотите? С сыром и ветчиной? Или рагу с мидиями?

Черт возьми, какое подозрительное гостеприимство! Таких не бывает. Я знаю это точно! Но есть захотелось. Особенно когда лучший в мире мужчина стал возиться на кухне. Подумать только — рагу с мидиями! Я вытащила пудреницу и глянула в зеркало — тихий ужас! За такой кикиморой можно ухаживать разве только из глубокого человеческого сострадания. Я незаметно пощипала бледные щеки, облизнула губы, отирая с лица малиновый сок и водяные брызги. Господи, как он на меня смотрит! Неужели жизнь настолько прекрасна, что в ней сбываются самые фантастические мечты?

Однако он почему-то до сих пор не устроил мне допрос. Но что сказать ему? Думай, Юля, шевели шестеренками…

— А вот и рагу. Немного, просто попробуйте! Вчера я решил поиграть в кулинара. Может, почувствовал, что у меня будут гости. — Александр таинственно улыбнулся.

Я сходила с ума от навязчивого ощущения, что он все обо мне знает и способен просветить своими рентгеновскими глазищами любые пространства моей туманной души. Поэтому и вопросов не задает. Между тем Александр, подкладывая мне в тарелку экзотической снеди, определенно гипнотизировал меня, намагничивая и втягивая в какую-то параллельную реальность, где полностью растворялись остатки моего и без того немощного интеллекта.

— Вам понравилась малина? — самый потрясающий мужчина на свете метнул взгляд на малиновое пятнышко, нагло впившееся в мою бежевую юбку.

«Сейчас будет второй обморок», — испугалась я.

— Этот сорт — наша фамильная гордость, — продолжал он с невозмутимым видом. — Его вывела моя бабушка — генетик. Ей даже выдали премию, а в 64-м эта малина прославилась на международной аграрной выставке. Сорт называется — «Любовь».

— Как? — слабеющим голосом мяукнула я.

— Любовь. По имени бабушки — Любовь Федоровна Берсудская.

Я искренне поздравила себя с потрясающей выдержкой. Черт побери, когда же он, наконец, спросит, что я делала в его злосчастном саду, и выведет меня на чистую воду?

— Мне бы хотелось взять у вашей бабушки интервью, — услышала я свой радостный голос. (А что, вдруг он на это поведется и скажет: «А, вот почему вы здесь по саду рыщете! Оказывается, СМИ пронюхали о легендарной малине и вы охотитесь за моей бабушкой!»)

— Это очень легко устроить, — невозмутимо ответил Берсудский, так что было не понять, всерьез он или просто издевается. У меня больше не было сил терпеть эту пытку. Может, вынуть из кармана скарабея да и выложить ему всю правду? Я ж преступлений никаких не совершала. Тем более ему в милиции, должно быть, все уже рассказали. Ах да, про запонку он не может знать! В милиции я о ней ни слова не проронила. Значит, ему невдомек, почему я сидела в его малине, которая к тому же так судьбоносно называется! Ладно. Если спросит, просто отдам ему запонку. Мало ли — случайно заметила, как он ее выронил, и так далее. В конце концов, так оно и было. С этой мыслью я отправила в рот ложку рагу из мидий.

— Вкусно! — искренне простонала я.

— Вам нравится! Здесь мидии, лимон, рис, спаржа, немного специй. И шафран. Вы его чувствуете? — последние слова он произнес каким-то исключительно интимным тоном.

«Ого!» — подумала я и выпалила, совершенно перестав себя контролировать:

— А я думала, вы питаетесь только разбитыми сердцами!

— Мне показалось, это вы ими питаетесь. Вина хотите?

Никаких сомнений — он бросает на меня прицельные взгляды охотника. Ну, держись, малыш!

Я утвердительно закивала головой, улыбаясь набитым ртом.

— Белого или красного?