Секрет успеха - страница 11

— Чар Броуди, — прошептала она.

Чар сама не услышала своих слов. Казалось, она произнесла свое имя про себя, а его мозг воспринял этот беззвучный сигнал. Она не видела его лица, но догадалась, что он улыбнулся.

— Флетчер Хокинс, — представился он в ответ.

Чар слегка отстранилась, внимательно посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Плавно двигаясь в танце, он прижал ее руку к своей груди. Среди танцующих пар они чувствовали себя так, словно были одни. Они кружились в танце, не отрывая глаз друг от друга. Движением их тел управляли сердца.

— По-моему, так лучше, правда? — спросил он.

— Я не уверена. Я не услышала ничего, что могло бы удовлетворить мое любопытство. Вы не похожи на других гостей.

— А я вовсе не такой, как они. Кстати, ваше замечание как раз подтверждает мои догадки относительно вас. Вы — умная, решительная, хорошо разбираетесь в людях. На самом деле вы тоже кажетесь здесь чужой. Не похоже, чтобы вы принадлежали к этому кругу.

— Сначала я выслушаю вас, — настаивала Чар. — Вы утверждаете, что я любопытна. Почему бы не рассказать мне о том, что меня интересует. Тем самым вы могли бы сохранить мои силы, которые я напрасно растрачиваю, задавая вопросы.

— Какая ленивая молодая леди, — засмеялся Флетчер, сжимая ее руку. — Ладно. Будь по-вашему. Удовлетворю ваше любопытство, это займет не больше минуты. Имя: Флетчер Хокинс. Возраст: тридцать восемь лет. Семейное положение: холост.

И Флетчер, ожидая ответной реакции, посмотрел на Чар. Она только слегка кивнула и улыбнулась. Последний пункт его анкеты, видимо, не интересовал ее. Флетчер ловко повернул партнершу, выполняя танцевальное па, и продолжил:

— Гражданин США, без определенного места жительства. Ну, теперь довольно?

— Вряд ли. Если уж я танцую с бродягой, то хотела бы знать, почему мой партнер покинул свой дом. Может быть, он был оттуда изгнан? Я не смогла бы примириться ни с политическим террористом, ни с человеком, удравшим с женой садовника куда-нибудь на французскую Ривьеру.

Флетчер рассмеялся, сверкнув ровными белыми зубами, и, продолжая танцевать, притянул ее к себе. При этом он сбился с ритма, неожиданно его колено коснулось ее ноги. Оба почувствовали мгновенную вспышку желания, но внешне вели себя так, словно ничего не случилось, не позволяя партнеру догадаться о внезапном всплеске эмоций. Флетчеру этот приятный миг доставил легкое удовольствие. Чар же была сбита с толку силой нахлынувшего чувства. Они продолжили танец.

— Вряд ли в моей истории вы найдете что-нибудь увлекательное, — ответил Флетчер. — Можно сказать, что я добровольный изгнанник.

Чар удивленно подняла бровь.

Вдруг он с нежностью притянул девушку к себе, как будто ее тепло было необходимо ему для дальнейшего повествования о своей жизни. Они танцевали молча. Казалось, Флетчер всерьез обдумывал то, что собирался ей рассказать.

Чар не собиралась выводить его из задумчивости. Ее поразило самообладание этого человека. Его мозг контролировал каждое движение его тела. Как хорошо было бы обвить руками его шею, приникнуть к нему или хотя бы провести пальцами по волосам, повторяя шепотом, что не имеет никакого значения, почему он покинул дом и превратился в скитальца. Неожиданно Чар почувствовала перемену в настроении Флетчера. Он словно вернулся в настоящее из прошлого. Вспомнил, что танцует под звуки вальса на открытой веранде с почти незнакомой женщиной. Слегка отстранившись, Флетчер посмотрел в устремленное навстречу его взгляду лицо Чар.

— Простите, — извинился он, понизив голос. — Мне так давно не приходилось объяснять, почему я почувствовал вкус к путешествиям и уехал. Думаю, все очень просто. Великая американская мечта не для меня.

— Что вы имеете в виду?

— Вы спрашиваете, что такое американская мечта? Ты стараешься изо всех сил, чем-то жертвуешь, добиваешься успеха, денег, наконец получаешь все, что хотел. Я жил точно так же. В двадцать три года меня считали вторым Эдисоном, а я понимал, что не заслуживал такой высокой оценки, — грустно засмеялся Флетчер.

Чар придвинулась ближе, и он коснулся подбородком ее волос. Это движение показалось им обоим таким естественным, как сон для больного или еда для голодного.