Секрет вертишейки - страница 3

И вдруг я увидел серовато-коричневый комочек, незаметно откуда появившийся рядом с хвостом коршуна. Я бы, возможно, его и не заметил, если бы он не зашевелился. Воробей?! Да, это был полевой воробей. Какая ж нужда заставила его «квартировать» у своего заклятого врага?

После многодневных наблюдений я понял, что ничего опасного для воробья в таком сожительстве нет, скорее — наоборот. Почему?

Коршун ловит свою добычу когтями и рвет клювом. Он просто не приспособлен, как, например, курица, копаться в мусоре или разгребать что-то. Значит, «хозяин» бессилен причинить вред пищащим под боком воробьятам. Да и взрослым воробьям он ничего не может сделать. Чуть только коршун пошевелится, как они тут же порскают от него в листву берёзы. Попробуй, такая маломаневренная махина, полавируй за ними в кроне дерева. Сучья обломаешь или нет, а крылья — наверняка. Да и стоит ли?

Воробьи — квартиранты надёжные. Ежедневно, в отсутствие хозяина, по нескольку раз делают уборку его гнезда. Подберут капельки запёкшейся крови и другие остатки коршунячьей еды. Если мы коршуна называем крылатым санитаром, то полевой воробей состоит при нём в должности дворника. И не только при нём. Мне приходилось находить гнезда полевых воробьёв, вмонтированные в жилища сов, пустельги и кобчиков. Вот уж поистине живут как за каменной стеной, за «пазухой» у собственных врагов. Кто их там тронет?

Пробирался я по зарослям тальника. Из-под ног, трепеща крылышками и притворяясь раненой, вылетела тёмно-серая пичуга. Разворачиваю жёлтую прошлогоднюю и зелёную нынешнюю траву и у основания стебля шиповника нахожу гнездо с шестью маленькими бледно-розовыми яйцами, усеянными мелкими красно-коричневыми, конопатинками. Особенно многочисленны они были на тупом конце. До сих пор такой кладки видеть мне не приходилось. Чья же она? Тщательно замечаю её местонахождение и ухожу. Побродив неподалеку, с большими предосторожностями подкрадываюсь к загадочному гнезду.

Что за диво? Из него выскакивает и бросается на утёк довольно крупная мышь. «Так, — думаю, — яйца наверняка съедены мышью». Разворачиваю траву и вижу… целую и невредимую кладку. Как же так? Ведь только что отсюда выбежала мышь? Осторожно кладу на крошечные яички согнутый указательный палец и ясно чувствую их тепло. Значит, на них кто-то сидел, согревал? Я рассмеялся, догадавшись в чем дело. Ах, плутовка! Ловко обманула меня маленькая хозяйка крапленых яиц. Но кто она?

Несколько вечеров я приезжал сюда. И всякий раз повторялась старая история: из гнезда выбегала «мышь». Я решил выходной день посвятить наблюдениям за необычной птицей. В тальнике, по соседству со стебельком шиповника, по всем охотничьим правилам сделал скрадок. За два дня, оставшихся до выходного, птицы его исследуют, привыкнут и не будут обращать на него внимания.

Рано утром я уже был в скрадке. Навожу бинокль на гнездо и отчетливо вижу птичку. Серое с буроватым налётом оперение, грудь с явным жёлтым оттенком. Такой птицы я ещё не видел. Потихоньку выбираюсь из скрадка и подхожу к гнезду. И вновь из него выбегает «мышь». Ну и хитрюга! Любой хищник бросится за ней, как за мышью, а она, пробежав с десяток метров, взмахнёт крылышками под самым его носом, только её и видели. И сама цела и будущее потомство спасла.

Дома, по книге «Краткий определитель птиц СССР», я узнал, что птица эта называется сверчком. О том, что такие птицы есть, я знал, но видеть до сих пор не приходилось. Так их назвали за песню, похожую на стрекотание сверчка или кузнечика. Поют они, обычно, сидя в тальниках у самой травы. При опасности незаметно исчезают в ней и, пробежав к следующему кусту, как ни в чём не бывало продолжают стрекотать. Именно поэтому сверчков очень редко кто видел.

В конце июля, собирая обабки и белые грибы, я припозднился. Заходящее солнце ещё освещало багряными лучами лес, но в чаще уже было сравнительно темно. В старой осине я заметил дупло и, подойдя, как всегда, осторожно, заглянул в него. Чуть не ударив меня в лицо, оттуда вылетела вертишейка. Это озадачило меня.