Секрет Вселенной - страница 4

Они не позволят шайке верующих завоевать сердца людей, они сразу же арестуют любую подобную компанию.

Такие колонии как на Сумуке обычно процветали, становились крепкими — так появлялась сильнейшая оппозиция ядру Империи — Тайфуну. Внешний мир как-бы вытягивал Империю из застоя, в котором она находилась. Технологического, социального и финансового застоя. Он начинал перевешивать на чаше весов, поднимая Тайфун вверх.

Императору всё время доносили о различных технологических разработках из Внешнего Мира. Он же относился довольно-таки безразлично к колонизации. Его больше интересовали доходы в соляриях, а не его власть над подчинёнными, хотя, конечно, он считал, что держит ситуацию под контролем.

Корен не симпатизировал Императору, он любил людей живых, которые всё время что-то делают, как-то пытаются изменить обстановку к лучшему. Таких людей как его отец. Да, Корен старший был работяга из работяг. Мастер на все руки, хоть и без высшего образования. Такие люди были просто навес золота во Внешнем Мире.

«Живо-деревья» — подумал Корен — «а что если они правда умеют разговаривать?» — Корен не заметил, что спросил это вслух. К нему подошёл его отец.

— «Кто умеет разговаривать, Корен?» — голос был мягким, отец никогда не сердился на сына.

— «Живо-деревья, пап. Может они…»

— «Да оставь ты, лучше иди помоги матери, она убирается внизу» — с этими словами отец вышел из комнаты и отправился вниз.

Корен чувствовал, что в последнее время отец относится к нему всё холодней и холодней, но ведь это было очевидно — работы было много, особенно теперь, когда у него было больше обязательств, так как кандидатуру отца на пост Советника утвердили на планетарном съезде.

Да, трудолюбивые люди внушают доверие.

Подвинув мебель и собрав пыль с разных труднодоступных мест, Корен был свободен на полчаса — потом ему и отцу предстояло позаботиться о домашних животных.

Мальчик вышел на улицу и, глубоко вздохнув, пошёл прогуляться. Погода была замечательной. Хотя он ещё не совсем привык к насыщенному кислородом воздуху (по сравнению с Суми), отец его отпускал гулять. Реальной опасности уже не существовало — организм Мальчика уже мог нормально воспринимать Сумукский состав воздуха.

А вот первые дни по прибытию на Сумук, приходилось ходить в скафандрах, которые были запрограммированы на постепенное повышение насыщенности кислорода, так чтобы люди привыкали к определённому составу.

Корен вприпрыжку спустился с горки, на которой стоял их большой дом. Дома строились по новым технологиям, и их строительство занимало не больше недели. Колонизаторы пользовались само-растущей древесиной. Эта древесина была выведена ими специально для постройки больших и удобных домов. Генетическим способом древесину заставляли расти по точнейшему плану, плану строительства. Таким образом не было нужды ни в гвоздях, ни в дрелях, ни в шурупах, ни в чём, кроме фантазии самого человека. Такая древесина не просто была стойкой к огню, а поглощала всё потенциально опасное тепло.

Мальчик уже стал привыкать ко всей зелёной растительности, которой так не хватало людям на Суми. Её поселенцам приходилось пользоваться завезённым кислородом, который был довольно-таки дорог.

Перед его взором открылось большое поле, за которым стояла роща живо-деревьев. Корен-старший говорил, что засеет все это поле огурцами, помидорами и картошкой, а младшему просто было приятно смотреть на пустое поле, которое было и так очень красивым.

Корен пробежал несколько метров, потом прыгнул и попытался провернуться вокруг своей оси. У него получилось, и ему это занятие очень понравилось. Не заметив, что он отдаляется от дома, Корен, немного одуревший от насыщенного кислородом воздуха и красоты растительности, продолжал веселиться.

Вдруг он заметил, что стоит совсем недалеко от живо-дерева. Между ними было около пятидесяти метров — так близко к ним он никогда подходил.

— «Вот это да!» — произнёс Корен, поднимая свой взгляд так, чтобы увидеть верхушку дерева. Его поразила грациозность, с которой двигались ветки деревьев, они как будто разговаривали между собой на незнакомом ему языке. Одно дерево наклонялось к другому как-бы спрашивая: «Кто этот мальчик?»