Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР - страница 51

Не ожидая ответа, Кратч сердито направился к выходу и хлопнул за собой дверью. Тем же вечером Кремаковского вызвал к себе в Карлхорст глава советской резидентуры Олег Шумилов. После этого самоуверенности у Кремаковского несколько поубавилось, хотя в целом его отношение к коллегам из Штази было таким же пренебрежительным.

В конце концов Кремаковский объяснил, что он изучил рапорты, которые Виганд отправлял в КГБ. Они касались деятельности советских граждан, живших в ГДР и Западном Берлине. Эти люди занимались контрабандой и спекуляцией валютой, что делало их чрезвычайно желательными объектами для принудительной вербовки в качестве осведомителей. Полковник Виганд также информировал КГБ о том, что западные специалисты начали проявлять повышенное внимание к советским евреям, которым позволили эмигрировать и которые осели в Западном Берлине. Эти рапорты и навели Кремаковского на мысль о том, чтобы съездить в Берлин и на месте лично оценить обстановку. Он хотел определить, можно ли воспользоваться этой ситуацией в целях внедрения своей агентуры в еврейские организации, в частности в израильскую разведку «Моссад».

Совещание длилось больше недели. За это время офицеры Штази успели заметить, что Кремаковский каждое утро ездил в Карлсхорст, где совещался с генералами Шумиловым и Маркеловым, с последним — по телефону. Каждый день он требовал новой информации и точных ответов на свои вопросы. Пытаясь изменить отношение Кремаковского к немцам, Виганд организовал для него прогулки и экскурсии на яхте по рекам, каналам и озерам Восточного Берлина. Водка лилась рекой. В ход были пущены все средства, даже игра на самолюбии Кремаковского, которому дали капитанскую фуражку и поставили у руля. Виганд сфотографировал его в разных позах и продолжал усердно щелкать, даже когда пленка уже давно закончилась.

За день до отбытия Кремаковский потребовал, чтобы подразделение Виганда совместно с КГБ начало реализовывать комплекс мер «по противодействию проискам западных спецслужб против Советского Союза». Кремаковский подозревал, что израильская и американская разведки используют евреев-эмигрантов из СССР в качестве агентов. Совместная команда КГБ и Штази должна сфокусировать свое внимание на «Моссаде». КГБ также нужны были свои глаза и уши внутри еврейской диаспоры, чтобы присматривать за советскими евреями, у которых в СССР все еще оставались родственники и которые могли бы пригодиться для выявления диссидентов и потенциальных агентов. Виганду ничего не оставалось, кроме как согласиться. Через три месяца он должен был привезти в Москву конкретную программу и наброски плана действий.

Перед отъездом Кремаковского Виганд решил еще раз задобрить его и устроил ему и его спутнику поход по универмагам Восточного Берлина и валютным магазинам. Затем нагруженных покупками как Санта-Клаусы обоих офицеров отвезли в аэропорт. К тому времени когда Кремаковский поднялся на борт лайнера «Аэрофлота», отношение полковника действительно трансформировалось, и он сердечно попрощался со своими «друзьями» из Штази.

Пожав руку Виганду, Кремаковский улыбнулся. «Мы назовем нашу совместную операцию «Моисей», — захохотал полковник.

«Я никогда не думал, что он способен улыбаться, не говоря уже о веселье», — вспоминал Виганд.

После ознакомления с результатом переговоров Мильке приказал проводить операцию «Моисей» исключительно силами подразделения Виганда.

В августе 1982 года Виганд вылетел в Москву, где его встретил Кремаковский и отвез на «Чайке» в новое здание КГБ на площади Дзержинского. Виганд ранее уже бывал в советской столице в качестве туриста и был знаком только со старым зданием этого ведомства на Лубянке. Позднее он вспоминал: «Снаружи новое здание выглядело как любой другой большой правительственный комплекс. Но когда вошел, у меня захватило дух. Я очутился в огромном холле, отделанном панелями из ценного дерева, с мраморными колоннами, хрустальными люстрами и роскошными красными коврами — лучшими из лучших образцов в СССР. Я думал, что попал во дворец царя Николая. Повсюду стояли обязательные бюсты Ленина и Дзержинского». Виганд не мог удержаться от вопроса о том, в какую сумму обошлось это здание. Кремаковский холодно ответил: «Такая организация, как наша, которая в нашей стране что-то значит, должна производить впечатление, соответствующее ее престижу».