Секта Ушельцев - страница 20

Мне, например, помогает мой внутренний магнит. Людей с проблемами Души тянет ко мне. Что касается того, что ты видишь, твоей «видимой Души» – это не Душа. Это т. н. Ведогон – наше внешнее тело, оболочка энергетическая. Та самая, которую используют бойцы-бесконтактники. Она меняет и цвет, и размер, в зависимости от состояния Души. То есть по его цвету и размеру, конечно, можно сделать какие-то выводы. Но нет прямого соответствия затухания и цвета. Цвет может быть даже чёрным, например, когда в эту Душу, выражаясь языком обывателей, наплевали. Но к затуханию самой Души это не имеет никакого отношения. Скорее наоборот, преодолев эти переживания, Душа станет сильнее и светлее.

– Но по нему, по этому Ведогону, все равно много чего видно.

– Конечно! Ведогон – отражение сущности человека. Его размеры напрямую связаны с энергетической силой Души и тела человека. И как любое тело, Ведогон можно тренировать. Собственно, как и Душу, как и Разум.

– А как ты лечишь Души?

– Я направляю Души в сторону Света. Стрелочник, одним

словом. К сожалению, не существует таблетки, съев которую Душа гарантировано отправится перерождаться в нужном направлении. Поэтому каждый случай индивидуален. Но общий смысл – показать Душе варианты и дать понимание правильности выбора стороны Света.

– А как это ловить Души после смерти?

– Мой магнит не только притягивает Души ко мне, но и меня к ним. Можно сказать, что это дело случая. А можно сказать, что я часто оказываюсь там, где должен.

– А как это происходит?

– Как встреча с человеком. Каждый раз по разному, в зависимости от человека и его способности к общению.

– Ладно, проехали. Замнём для ясности. Давай дальше. Про «всех жён», которые не в курсе того, куда ты пропал. Очень интересно. Можно поподробнее?

– Можно, конечно. Мой косяк. Не поверишь, но я уже был женат!

– Да ты что? Я думала, что пока бандитствовал, занимался

занимался спортом, бизнесом, политикой и ещё Бог знает чем, времени на личную жизнь не хватило.

– Напротив. Личная жизнь бурлила ещё сильнее, чем общественная. Поэтому не только женился, но и разводился с завидной периодичностью.

– И много раз?

– Официальных браков всего было шесть.

– Боюсь спросить, сколько вместе с гражданскими.

– Да кто их считал.

– Ходок!

– Нет, я человек серьёзный, но слишком романтичный. Влюбляюсь легко и сильно. И надолго. Минимум на три дня!

– Значит, у меня ещё есть время? По крайней мере, дня два?

– А я уже влюбился?

– Надеюсь да. Или нет?

– Влюбился, влюбился. Но у тебя времени чуть больше, чем два дня. С годами я стал сентиментальнее и ценю отношения.

С двумя последними жёнами жил подолгу и до сих пор скучаю по обеим.

– Смешно.

– Что именно?

– Фразы про двух последних жён и про то, что скучаешь по обеим. Такое и в самых слезливых сериалах не услышишь.

– Сериалы редко бывают сложными для восприятия информации. Людям нравится простота, чтобы не чувствовать себя дураками, не понимая происходящее на экране. А жизнь гораздо сложнее.

– Это да. Но тебе не кажется, что в твоей жизни всё через чур сложно?

– Не кажется. Со стороны, конечно, виднее, но сам я себя и все свои поступки, понимаю. Ибо прожил их. Пережил, точнее говоря.

Всё, что касалось жен, спрашивалось Марией с поддельным юмором, и оттого мне отвечалось ещё сложнее, чем при абсолютно серьёзном разговоре. Мне хотелось прекратить эту беседу, как всё, что могло вбить клин в наши зарождающиеся отношения с Марией. Поэтому её последний вопрос на тему имён моих официальных жён, остался без ответа, так как застал меня уже сидящим на кресле-мешке Марии. А попытка повторить вопрос и вовсе утонула в поцелуе. Разговор был отложен до утра, а может и до никогда. Ведь ясно было одно – нам хорошо вместе, а значит, ничего не имеет значения, кроме самих нас.

На следующее утро я снова проснулся с первыми лучами Солнца и убежал из дома, пока Мария ещё не проснулась. Залез под капот своей новой машины, проверил все жидкости, завёл, послушал ровный ритм движка и, успокоившись окончательно на счёт своего приобретения, заглушил машину и поставил на сигнализацию. Прошёлся по берегу моря, но не по набережной, а по камушкам у самой воды. Волны были не сильные, но доставали до камней, на которых я любил стоять, встречая рассветы и закаты.