Семь божков несчастья - страница 11

— И где теперь этот парень? — восторженно зажмурилась Лизка.

— Известно, где, в психушке, — охотно отозвалась баба Шура. — Наши говорят, будто бы он в самой Москве.

— Уау-у-у! — издала протяжный стон подруга. По всему видать, страшилка вызвала в ней бурю эмоций.

Баба Шура только покачала головой, а потом неожиданно заявила:

— Не суйтесь в Кисели. Худо будет. Беда вас там ждет.

Я неприлично громко икнула и принялась потихоньку стекать под стол. В мрачное пророчество горбуньи сразу поверилось. Если бы не Лизкины коленки, я бы точно обрела покой на деревянном полу, а так просто уперлась в Лизаветины ноги. Старуха тем временем продолжила кликушествовать, глаза ее при этом словно остекленели, а голос звучал ровно, как у робота:

— От черного человека на белой лошади зла ждите.

— Мама… — пискнула я и пожелала себе немедленно скончаться, чтоб, значит, не мучиться. Лизка тоже сидела с легкой бледностью на челе и удивленно моргала.

— Что это с хозяйкой? — выдавила из себя подруга. — На транс похоже…

— Лизонька, — взмолилась я, трясясь от страха, — давай уйдем отсюда, а? Ведьма же она, неужели не видишь?! Сейчас как превратит нас в свиней…

— Угу, или в козлят. Ты завязывай с фантазиями, Витка, и так тошно. Просто у бабульки приступ какой-нибудь вегетососудистой дистонии. Баб Шур! — гаркнула Лизавета своим гренадерским голосом.

Старуха вздрогнула, как от удара кнутом, и лицо ее приобрело прежнее недовольно-подозрительно выражение.

— Отправляйтесь спать, — велела ведьма. Мы с Лизкой послушно поплелись в чулан. Он оказался немногим просторнее кухни. Вдоль стен тянулись полки, сооруженные из неструганых досок. На них скопился какой-то хлам, от которого пахло не то плесенью, не то глубокой древностью, не то сушеной травой, а может, еще чем-то. Посреди чулана на свободном пятачке валялись два серых ватника. Предполагалось, что это и есть наши спальные места. Я уставилась на ватники круглыми от удивления глазами — они мало походили на обещанный старухой матрас. Впрочем, глазки мои округлились уже давно и никак не могли вернуться в нормальное состояние. Лизавета, не страдающая приступами мракобесия, со счастливым стоном растянулась на полу.

— Ты… Лизка, ты что же, собралась спать на этих… — растерянно молвила я.

— А ты предпочитаешь спать стоя, как боевая лошадь?

— Я вообще спать не собираюсь. Буду бдеть. Мало ли чего у этой ведьмы на уме.

— Бди, — великодушно разрешила Лизавета. — В случае чего, буди.

Это были последние слова, произнесенные подругой, через минуту она уже крепко спала, сопровождая этот процесс заливистым храпом. Храпела Лизка очень убедительно, с какими-то начальственными нотками, я бы сказала, с нотками секретаря райкома партии. Я слушала выводимые носом подруги рулады и отчаянно боролась со сном — накопившаяся за день усталость, помноженная на нешуточный стресс, все-таки давала о себе знать. В конце концов, я сдалась и, стараясь не потревожить Лизку, ибо в гневе она страшна, улеглась на подстилку. Еще какое-то время ушло на общение с Господом, потому как его заступничество этой ночью пришлось бы весьма кстати. Заручившись поддержкой Всевышнего, я его поблагодарила, трижды перекрестилась, после чего благополучно свалилась в объятия Морфея.

Снился мне отвратительно страшный сон, отдаленно напоминающий все того же «Вия», только адаптированный к современным условиям. Действие происходило не в старой церкви, а в пещерах. Ведьмой была, естественно, баба Шура, упырями — пещерные духи, а собственно Вием — здоровенный негр на белой лошади. Как негр умудрился пробраться в пещеры верхом на мерине, непонятно, потому как мы с Лизаветой едва протиснулись в узкий лаз. Баба Шура хохотала с совершенно безумным видом, а негр, сверкая белками глаз и демонстрируя вампирские клыки, целился в нас длинным копьем. Деваться было некуда: впереди негр-Вий, сзади — баба Шура, по бокам, сверху и снизу — каменные своды, а вокруг страшный вой потревоженных духов. Словом, полное безобразие! Чтобы его прекратить, я решила проснуться.

Возвращение в реальность облегчения не принесло. Во-первых, прямо в ухо громко храпела Лизавета, а, во-вторых, из-за отсутствия в чулане окон невозможно было определить, уже день сейчас или все еще ночь. Я решила прояснить ситуацию. Осторожно, чтобы не разбудить подругу, поднялась и отправилась в разведку.