Семь горных воронов - страница 4

– Хватит, – прищелкнула пальцами миледи. – Голос есть. Но ничего особенного. Только на деревенской площади и распевать. В столице этим никого не удивишь…

– Мне отвезти ее обратно? – быстро спросил Младший.

Эйнли едва заметно вздрогнула от радостной надежды.

– Что? – холодно посмотрела на него мать. – С чего это?

Младший молчал.

– Отведи ее к женщинам, – велела мать. – Скажи леди Маргарет, чтобы позанималась с девчонкой, пусть подготовит ее для двора. И заодно обучит пению. Все, иди.

Младший Ворон жестом пригласил растерянную Эйнли следовать за ним и повел девушку по бесконечным переходам. Лестницы, лестницы, лестницы… Эйнли запуталась сразу и безнадежно.

Младший остановился у толстой деревянной двери, из-за которой доносились женские голоса. Постучал и сразу же распахнул створки.

Эйнли увидела большую светлую комнату, в которой сидело около двадцати девушек. Они пряли, вязали, ткали и… пели. Заправляла всем дородная женщина в сером шелковом платье. Ее сложную прическу скрывал отрез дорогой полупрозрачной ткани.

– Леди Маргарет, это Эйнли, дочь кузнеца, – обратился к ней Младший. – Миледи велела обучить ее манерам и пению. Она поедет с нами ко двору.

– Как угодно моей миледи, – поклонилась Маргарет, ощупывая цепким взглядом трясущуюся фигурку.

– У меня тоже есть одна просьба, – вдруг сказал Младший и демонстративно положил тяжелую руку в охотничьей перчатке на хрупкое плечо. – Я прошу вас помочь Эйнли освоиться.

– Да, лорд Младший Ворон, – снова поклонилась Маргарет, растягивая губы в улыбке. – Я позабочусь.

Младший кивнул испуганной девушке и вышел. Дверь за ним захлопнулась, и Эйнли осталась одна среди незнакомых женщин.

Младший Ворон вернулся в зал. Миледи все еще сидела на троне и играла со свернувшейся на коленях кошкой. Серая проказница отбивалась быстрыми лапками от руки миледи, но коготки из подушечек не выпускала.

– Ты, как я погляжу, тоже поддался чарам кузнецовой дочки, – усмехнулась мать. – Немного же вам всем надо, чтобы голову потерять. Невинное личико, чистый взгляд, сладкий голосок, и готово.

– Миледи, вы сами просили привезти ее, – напомнил Младший.

– Просила, – согласилась миледи, прищурив глаза и глядя куда-то в пустоту. И замолчала.

Младший постоял немного, а потом спросил:

– Я могу идти? Хочу попасть в избушку на Волчьем выгоне до темноты.

– Никуда ты не поедешь, – вдруг отрезала мать. – Я запрещаю тебе покидать замок. До отъезда неделя, не хватало потом вас по горам ловить! Тебя и твоих братьев-идиотов. Найди их и скажи, что я не разрешаю улетать из гнезда. И ты тоже останешься дома.

– Они не обрадуются, – заметил Младший.

– А мне наплевать на них обоих.

Миледи поднялась с трона, ставя точку в разговоре. Кошка проворно скатилась на пол и улепетнула в угол.

Младший поклонился матери и отправился на поиски старших братьев. Хотя разница в возрасте между ними была совсем небольшой (год и два), братья не дружили. Зато за последние годы Красный и Дикий Вороны спелись между собой.

Отсутствие старших братьев, которых король десять лет назад вытребовал в столицу и приставил к службе, делало Дикого и Красного старшими мужчинами в роду, оставшимися в замке. Красный был пятым сыном, Дикий – шестым. Красный унаследовал цепкий, проницательный ум матери, силу отца и темно-рыжую шевелюру. И неизвестно от какого предка – вкрадчивую манеру общения и умение понравиться любому незнакомому человеку.

Дикий Ворон был его полной противоположностью: больше всего он любил драки и бешеную скачку по опасным горным дорогам. Обладая взрывным характером, непокорным и упрямым нравом, шестой Ворон перессорился почти со всеми обитателями замка и приобрел дурную славу у простого народа. Его не любили и боялись. Впрочем, Красного Ворона боялись не меньше – за лисье коварство и мстительность.

По долгой витой лестнице, в полутьме, Младший поднялся в Восточную башню: ее облюбовал себе Дикий Ворон, которому нравилось смотреть на восходящее солнце из небольших окон. Дикий первым встречал солнце, первым поднимался на ноги, несмотря на то что братья часто кутили едва не до рассвета. Но если Красный потом валялся в постели до полудня, то Дикий, казалось, совсем не нуждался во сне и отдыхе.