Семь гвоздей с золотыми шляпками - страница 14

– Лавиния, вы чего-то ищете в этом храме?

– Наверное… наверное, я пришла сюда, чтобы разобраться в своих мыслях. В последние дни мне приходилось действовать, почти не задумываясь. А здесь я могу остановиться…

– Что же, и это не худшая причина для того, чтобы зайти в храм, – он кивнул. – Меня зовут отец Гийом, я всегда здесь. Приходите, когда ваши вопросы не найдут ответа.

Фигура в серой рясе растаяла в тени колонн, а я продолжала сидеть озадаченная. Что это было?

В общем-то, маги редко бывают связаны с какой-либо религией, слишком циничный взгляд на мир вырабатывается у нас с годами. И я не исключение. Галлия, как и прочие государства Союза королевств, давала равные права всем религиям, кроме совсем уж людоедских сект. В моей семье были и поклонники богини Дану, и приверженцы Единого, даже почитатель пророка один затесался. Какие вопросы может помочь мне решить служитель Единого? Зачем? Да он моложе меня раз в десять!

Я решительно встряхнула головой и вышла из под сводов церкви.

Марджори вернулась домой только к ужину, и я поняла, что ответа на вопрос «Кто?» у нас пока нет. Придется ей провести в архиве еще день, а может быть, и не один… Покончив с запеченной рыбой, она зевнула и отправилась в свою спальню, а я попросила у Бакстона еще чашку кофе. Кто знает, насколько затянется допрос Гонтара Дюнуа?

Сидя в мягком кресле, обитом серо-голубой кожей, я потихонечку потягивала аква-виту из широкого стакана с тяжелым дном и с интересом наблюдала за Гонтаром Дюнуа, пытавшимся усесться поудобнее на жестком стуле в тринадцатом кабинете. Вот он попытался вскочить, видимо, чтобы размять ноги, но на плечо ему тут же опустилась тяжелая рука охранника-орка. В ту же минуту дверь тринадцатого кабинета распахнулась, и вбежал чрезвычайно деловитый гном с огненно-рыжей бородой. Он остановился возле сидящего на стуле Дюнуа, негромко сказал: «Ага!» и сам себе усердно покивал. Потом в два шага добежал до стола, ловко обогнул его и сел в кресло с высокой спинкой.

В тринадцатом кабинете повисло молчание.

Молчал рыжебородый гном, вертя в пальцах толстый красный карандаш.

Молчал охранник, равнодушно чистящий ногти здоровенным кинжалом.

Молчал и ошарашенный Гонтар Дюнуа, почтенный торговец всем на свете.

Только я давилась смехом за портретом короля, написанным на одностороннем стекле.

Мизансцена была отыграна просто блестяще, у меня бы точно так не получилось. Ошарашенный Гонтар не сразу даже понял, о чем его спрашивают, а когда понял, рассказ его полился практически без остановок.

Правда, по его словам, он и не собирался принимать участие ни в каком заговоре с целью свержения короля Луи. Он, Гонтар Дюнуа, просто хотел набрать побольше информации о заговоре и его организаторах, чтобы потом все материалы передать бесконечно уважаемой службе безопасности.

Рыжебородый гном – а если говорить точнее, колонель Граурн Брихсдорн, старший следователь Службы магической безопасности Союза королевств, слушал купца, иногда кивая и движением пальца вызывая на экране компьютера досье на называемых им лиц. Та же информация отражалась и на экране в моей комнате.

Человек, которого Дюнуа назвал главой заговора – Жан-Кристоф Корбюзон, девятый граф Лаваль. Сорок семь лет, брат жены третьего сына герцога Монтгомери. Н-да, это называется – двоюродный плетень нашему забору. Тем не менее, по праву родственника вполне может претендовать на роль воспитателя малолетней особы королевской крови.

Его правая рука – баронесса Джулия Макмердок. Тридцать пять лет, фамилия по последнему мужу, с которым она развелась четыре года назад. Это был ее четвертый брак. Предыдущий муж, синьор Мигуэль Каррачиола из Барсы, умер шесть лет назад в возрасте восьмидесяти семи лет. Непонятно пока, что она хочет получить от участия в заговоре, поскольку живет преимущественно в Спанье и в Бритвальде.

Казимир Малиновский, подданный княжества Польского, сбежавший из тюрьмы в Варшаве два года назад. Авантюрист, пробы ставить негде. Говорили, что начал он свою карьеру с продажи прав на поставку гелия для заполнения оболочек дирижаблей, производимых заводами Гинденберга в Дойчланде, некоему перуанскому бизнесмену. При этом Малиновский не имел никакого отношения к заводам, Гинденбергам и вообще Дойчланду. Правда, до сего момента он никогда не был замечен в политических интригах, как и в чем-то, связанном со смертоубийством. Ну, или годы пана Малиновского сильно изменили, или его играют втемную. Выясним.