Семь печатей фейри - страница 10

Но мне интересно!

"С этой фразы начинается худшее", — вспомнились слова Салли.

Зрение на миг расфокусировалось, и я потеряла конец мысли. О чем я только что думала?

— Девушка, вы уже десять минут сидите и смотрите в одну точку, — раздался над головой приятный бархатный голос. Мужчина смеялся. — Что вас так изумило?

Я моргнула и подняла взгляд.

— Я задумалась, — столь же задумчиво проговорила я, стараясь не разглядывать откровенно его золотой протез вместо левой руки и гогглы на русой, вихрастой голове.

Уи-и-и! Джен, не пялься, не пялься, прошу тебя! Эй, уйдите, пожалуйста, вы смущаете механика в моем лице!

Но мужчина не внял немым советам и сел на стул напротив. В карих очах плясали бесенята. Руку (специально!) он положил на стол так, чтобы на неё падал свет от тусклой лампы.

— Вы… изучаете историю? — теперь пришла его очередь удивляться. — Надо же, Архив, фейри. Мало кто из девушек сегодняшнего дня уделяет время науке.

Я ткнула пальцем в ближайшую — в кринолине и с невероятной прической на голове в виде корабля на волнах. Девушка воззрилась на меня и с негромким "Какая невоспитанная!" удалилась. И книги с собой не взяла, честное слово.

— Я даже не знаю, как она здесь оказалась, — съязвила я.

Мужчина рассмеялся.

— Бенедикт. Можно просто Бен. — Протянули ладонь. Механическую. Я чуть в голос не взвыла.

У-у-у, демон! Как пить дать — настоящий демон в человеческом обличии!

— Дженнифер. Можно просто Джен. — Мою ладонь пару раз встряхнули, и, принявшись с долей остервенения листать страницы, я повторяла, как мантру: отвлечься бы, отвлечься бы…

Но не тут-то было.

— Меха-а-аник, — насмешливо Бенедикт и, кажется, даже оглянулся для пущего эффекта, — где ж ты прячешься?

Как можно быть таким жестоким?

— Вы меня нарочно провоцируете? — пробурчала в ответ, скрипя зубами и прекрасно зная — кроме меня здесь никаких механиков нет и в помине

Ослепительная улыбка меня несколько дезориентировала:

— Впервые вижу коллегу, не рвущуюся осмотреть протез.

Я решилась посмотреть на него, задала несмелый вопрос:

— А можно?

Наверное, мой вид говорил сам за себя, ибо он вновь заразительно засмеялся.

— Дже-э-эн, не дуйся! — сквозь смех приказал он. Я повторно уткнулась в книгу и демонстративно накрыла уши ладонями. Всё, ничего не слышу, никого не вижу, мне Архив важнее. Да, важнее.

И только тут до меня дошло, что он назвал меня коллегой.

— Ты тоже механик? — перешла я на "ты" и… закрыв уже ненужный на сегодня справочник, отложила книжку в сторону.

— Да вот, как-то так. — Бенедикт с легким прищуром наблюдал за моими пальцами, бездумно поглаживающими мягкий тканевый переплет. Потом взгляд перепрыгнул на несомненно горящие лихорадочным румянцем, как у завзятой барышни, щеки. — Ну, так и будешь мысленно облизываться?

Не буду. Если все бросаются рассматривать, то я чем хуже?

Обойдя стол, склонилась над механической рукой, прикусила от нетерпения кончик языка. Бен пошевелил пальцами, и шарниры идеально заработали.

Я никогда в жизни не видела настолько безукоризненной работы. Тот, кто собирал протез — бог механики, не иначе! Детали настолько безупречно подходили друг к другу, механизмы работали, а трубки под машинное масло причудливо спрятаны от чужих глаз, что… у меня не хватало слов.

— Передай от меня восторженные охи механику, — прошептала я, поворачивая руку под удобным углом для осмотра. — Прекрасная работа! А эти защитные руны по всей площади, да такие мелкие! Их что, пером писали?

— Примерно, — ответил Бен. И вдруг спросил: — Что такое?

А я как раз зависла, пораженно рассматривая одну из трубок.

— Знаешь, я никогда бы не подумала, что в подобных серьезных операциях вены не зашивают, а соединяют с… этим.

Каюсь, прозвучало брезгливо.

Для меня то, что я сейчас увидела, стало кощунством, издевательством и над чудом, созданным чуткими руками техника, и над человеком, сосуды которого были пришиты к, конечно, более гибким и мягким проводникам жидких сред, но все же! Это же чудовищно больно!

Наверное…

Коллега выгнул бровь.

— И как ты к этому выводу пришла, позволь узнать? — спокойно поинтересовался.