Семь поэм - страница 4

Незрячий червь пробил всю землю, смея

Искать путей и превращать свой лик.

Нет гор, куда бы жадный не проник.

Не стены – лед и снежная завея.

В чем высшее искусство чародея?

Чтоб музыкою стал звериный крик.

Чтоб в водопад, кипя, возрос родник.

Чтоб червь летал, как бабочка и фея.

Играя, дух зовется запятой,

И палочкой, и зыбится ресничкой.

Пойдет землей, пойдет огнем, водой.

Удавом глянет, взвеет пестрой птичкой.

Ломая страх, спешит во все взглянуть,

У первой птицы в крыльях билась жуть.

У первой птицы в крыльях билась жуть,

Когда, начаток сложный и сугубый,

На крыльях – когти, в жадном клюве – зубы.

Звериность не могла с себя стряхнуть.

Но в сонме дней меняя лик чуть-чуть,

Она преобразила призрак грубый:

И вот шепнули в мире чьи-то губы –

Отрясши зверя, птицею пребудь:

Она ушла в полет, напев и краски,

Но много змейных тайн в себе тая.

И шея лебединая – змея.

И выпь – как кобра в грозный миг опаски

Люби живых, но только не забудь –

Был змеем каждый дух когда-нибудь.

Был змеем каждый дух когда-нибудь,

И в мире все, в уродстве и прикрасе,

Не явь-ли сна? Все лики – ипостаси

Единого. Рассыпанная ртуть.

Змеится травка к Солнцу. И вздохнуть

Не может лес не змейно в вешнем часе.

Отлив змеи – в играющем атласе.

Волна змеей спешит переплеснуть.

Когда огонь любви чарует в теле,

В живой и мудрой храмине твоей,

Не Змей ли ворожит на том пределе, –

Где страстный Он желанен страстной Ей?

Гроза змеит свой знак, меж туч алея,

Змеина стеблем белая лилея.

Змеина стеблем белая лилея.

И женских глаз узывная игра

И линия спокойного бедра,

По-разному поют о том же млея.

Змея не вечно жалит. Будь смелее.

Хочу. Приду, я жду тебя. Пора.

В чешуйках рыбы много серебра.

И в ласке, с солнцем, дух проходит, рея.

Что слаще двух, смешавшихся в одно?

Что есть нежней извивов белой груди?

От двух в любви идет до звезд звено.

Чрез жезл любви с богами равны люди.

Запретна страсть, коль в страсти гнет цепей.

Поняв запрет, запретное разбей.

Поняв запрет, запретное разбей –

Звено с звеном, но лишь не звенья цепи.

Уста к устам, но в празднике, не в склепе.

Без примеси воды – вино испей.

Узнав свою будь полностью с своей.

Узнал-ли в храме сон или в вертепе,

Будь так в любви, чтоб души были степи,

Где ветер мчится морем ковылей.

Но если кто, лелея и лобзая,

Захочет дух в предельном полонить,

Беги любви, как ветер исчезая.

Не только цепь, скует мечту и нить.

Но, усомнясь, проверь. Страшись обмана.

Не выходи на бой чрезмерно рано.

Не выходи на бой чрезмерно рано,

Затеяв битву с близкою душой.

Загадочен простор души чужой.

Еще не с ней – коснувшись губ и стана.

Быть может, это нежная лиана?

Не знаешь, нет? Мимоза? Нет? Левкой?

Удостоверься в грезе не рукой,

Ни даже сердцем, если сердце пьяно.

Постой. Постой. Испив вино до дна,–

Не истолкуй бледнеющую алость

Как смерть любви. Сильна в цветах весна.

В свой час о всем спроси тихонько жалость.

Себя, – другого раня – не убей.

Любя змею, люби и голубей.

Любя змею, люби и голубей.

Люби не только жадность приниканья,

А также мимолетное мельканье

Воздушных крыл средь облачных зыбей,

Кто лишь в одном, он всех слепых слепей.

В неистощимом токе убеганья,

Вдруг к солнцу обратись, и пей сверканье,

Как в миг рожденья вещий скарабей.

Люби-люби-люби светило жизни,

Кружись-кружись-кружись, следя полет.

Всех вольных птиц, всех пчел, несущих мед.

Но в смене стран восстонешь об отчизне.

И знай, упившись плясками лучей –

В одной из птиц есть путь от всех скорбей.

В одной из птиц есть путь от всех скорбей,

От суемысли, козней, замогилья,

И серых дней, и серого бессилья,

И тени и блуждающих огней,

Крылатым в лете вдвое будешь с ней,

Когда свои она раскроет крылья.

Полями полетите изобилья,

И в высоте, откуда все видней.

Ты знаешь сам, какая это птица,

И как ее назвать, я не скажу.

Но с ней двойная в небе ты зарница.

И цвет с цветком, украсишь ты межу.

Крылом коснулась, вот все златоткано.

Взгляни на круг сапфирный океана.

Взгляни на круг сапфирный океана.

Душа узнала душу. Вы цари.

Беги. Плыви. Люби. Лети. Гори.

Жар-птица ты, с тобой твоя Светлана,