Семь походов по Восточному Саяну - страница 14

Зато Узнай, который в течение всей битвы тявкал на топтыгина с довольно солидной дистанции теперь улегся рядом с медведем и ожидающе уставился в объектив: снимайте, мол, меня.

— Клещ вот меня сегодня укусил. Больно что-то, — жалуется проводник. Это всех настораживает. Укусы клещей ранней весной особенно опасны.

Перевал в Сын-Орт-Тхой оказался не из сложных, и когда Григорий вывел нас на этот узенький, но довольно глубокий ручей, мы сразу почувствовали: где-то рядом Орзогай. Горы тут расступаются, образуя широкую заболоченную долину. Очень много звериного следа.

А вот и Орзогай. Противоположный берег этой реки огражден горами, а за ними недалеко и Медвежье озеро. Собаки умчались вверх по реке. «По медведю», — определил проводник. — «В это время года лось убегает в низовье, а медведь — в верховье».

Григорий заворачивает вправо, обходя заболоченное место, и вскоре подводит нас к полусгнившей, без крыши избе. Здесь мы и должны расстаться. Проводнику нужно немедленно возвращаться к Агульскому озеру: вот-вот начнется половодье, и надо успеть проскочить по льду, забрать для сдачи в колхоз мясо трех медведей. Но как назло сбежали собаки, и проводник вынужден их ждать…

Закипела работа. В «избушке» создается базовый запас из привезенных на оленях продуктов, снаряжения. Чтобы его не разграбили медведи и росомахи, набрасываем везде стреляные гильзы, металлические предметы.

С собой в рюкзаки берем запас на полмесяца — должно хватить на исследование Кинзелюка.

Собаки возвратились в два часа ночи, а на рассвете двадцатого мая мы простились с Григорием. На душе у всех кисло. Привыкли друг к другу, подружились. Еще долго смотрели на все уменьшающийся силуэт всадника, освободившихся от ноши оленей. Уже после отъезда товарищи обнаружили: проводник забыл патронташ с патронами. Сначала затревожились, но потом вспомнили, что основной запас их он хранит в седельных сумах.

Теперь наш путь — вверх по Орзогаю, и мы горбимся под двадцатипятикилограммовыми рюкзаками. При переходе через Сын-Орт-Тхой (его ширина в устье четыре-пять метров) Саша выкупался, но на противоположный берег все-таки перебрели.

Шли часа три, но вот жаркое солнце растопило снег, и мы стали искать место для отдыха. Костер развели на приятном пляжике Орзогая.

— Там, — я показал пальцем в сторону верховья, — теперь уже никто, кроме медведя, нам не встретится.

Все посмотрели в сторону моего авторитетно протянутого пальца и замерли… метрах в ста от нас из береговой чащи вылез бородатый детина, одетый в живописнейшие лохмотья. Через плечо у него был перекинут карабин. Я приглашающе махнул рукой. Незнакомец помахал тоже. Удивлению обеих сторон не было предела.

— Подумать только, — говорил парень, — в такой глуши и в такое время года. Как вы умудрились сюда забраться?

— Но вы-то забрались?

— Нас закинул вертолет. Мы из геологической экспедиции. Я радист, зовут Валентин Косенко.

— Вот оно что! Это та самая экспедиция, о которой писал мне из Кан-Оклера Пермяков.

Мы, в свою очередь, тоже представились. Валентин сразу же говорит:

— Обязательно погостите у нас. Тезка Семейко — мы живем с ним вдвоем, страшно обрадуется, ведь мы с марта не видели людей.

Через полтора часа тропка подвела нас к переправе — нескольким поваленным деревьям. Перейдя на левый берег Орзогая, вскоре достигли двух маленьких избушек. Одна из них жилье, в ней — заваленные спальными мешками нары, металлическая печурка, столик с рацией. Другая — склад продуктов.

— В марте нас забросили сюда вертолетом, — рассказывали геологи. — Расчистили снег на бугре, рабочие помогли поставить две избушки, завезли продукты. Когда сезон начнется, вертолеты будут нарасхват, — и экспедиции уже их не заказать.

У гостеприимных геологов провели весь день. Налегке прогулялись к устью Сурунцинского ключа, до которого от избушек километров пять.

Чтобы не идти обратно той же дорогой, а также надеясь столкнуться с «потапом» — как зовут медведя оба Валентина, — мы перешли на другой берег Орзогая. Наш путь дважды пересекают уходящие к верховьям медвежьи следы. Везде много снега, идти очень трудно. Как-то мы будем штурмовать завтра перевал?