Семь Симеонов [русские народные сказки] - страница 5

Бежал, бежал оленем — притомился, обернулся ясным соколом и к полудню попал в стольный город. Сделал над городом круг, спустился возле царского дворца и залетел в окно, в горницу к Марье-царевне. Увидала она сокола, бросилась ловить, а сокол перекинулся через голову и стал перед Марьей-царевной пригожим молодцем. Подал ей грамотку:

— Царь-государь послал меня за мечом-кладенцом.

Марья-царевна грамотку прочитала и тотчас принесла меч-кладенец. Солдата Семёна напоила, накормила, стала выспрашивать:

— Как тебе удалось ясным соколом обернуться? Покажи мне.

Семён ударился об пол и полетел по горнице ясным соколом. Сделал круг, опустился возле царевны. Она успела выдернуть одно соколиное пёрышко.

Сокол перекинулся через голову и обратился добрым молодцем. Другой раз ударился об пол — серым заюшкой по горнице побежал. Она выстригла клочок заячьей шерсти. В третий раз ударился Семён об пол и стал перед девицей быстроногим оленем. Марья- царевна погладила оленя и выстригла клочок оленьей шерсти. Перекинулся олень через голову — стал опять добрым молодцем.

Солдат Семён Марье-царевне приглянулся, и она ему тоже по сердцу пришлась. Да не время было беседу вести. Помнил Семён о деле, стал с царевной прощаться. Она его за белые руки взяла, своим суженым назвала.

Тут добрый молодец ударился об пол, обернулся ясным соколом, прихватил меч-кладенец и вылетел из царских покоев. Марья-царевна к окошку села и глядела ему вслед, покуда видеть могла в небе ясного сокола.

Долго ли, коротко ли — соколом летел, крылья натрудил, серым зайцем поскакал, потом оленем быстроногим побежал и к вечеру попал к своим войскам. Оставалось всего с версту пройти. Перекинулся олень через голову — стал добрым молодцем. И так Семён притомился, шагу вперёд ступить не может. Сел возле глубокого оврага под ракитовый куст и сразу задремал. Сквозь сон думает: «Дай посплю часок- другой — успею к сроку попасть». Привалился и уснул крепким сном.

Спит солдат Семён, никакой беды-невзгоды не чует над собой.

В ту самую пору случилось боярину, что сулился в десять дней съездить за мечом-кладенцом, мимо проходить. Смотрит он — царский гонец спит и рядом меч-кладенец лежит. Сперва боярин подивился, а потом выхватил саблю, отсек солдату Семёну голову. Кинул тело в овраг, взял меч-кладенец и понёс царю:

— Вот, царь-государь, посулился я в десять дней управиться, а сумел в один день обернуться, не то что солдатишка-самохвал. Он и двадцати вёрст ещё не успел пройти: сейчас сюда ехал — встретил его; через полгода в стольный город попадёт.

Царь подивился, взял меч в руки:

— Тот самый!

Боярина похвалил и спрашивает:

— Что нового в стольном городе? Всё ли там благополучно? И как тебя Марья-царевна приняла? Ведь я грамотку-то свою с солдатом послал.

— В стольном городе всё спокойно. Ожидают тебя, царь-государь, с победой. А Марья-царевна мне, твоему боярину, и без грамотки поверила — я ей всё на словах рассказал — и подала меч-кладенец да кланяться велела.

На другое утро повёл царь свои войска на неприятеля. Наголову разбили они вражеские полчища в том бою. Половину иноземных солдат порубили, другую половину в полон взяли. Только королю с ближними генералами удалось убежать.

Велел царь после победы своим войскам отдыхать. Выкатили бочки с вином, угощенье поставили и стали пир пировать. Трубы трубят, барабаны бьют, музыка играет, песни поют. А как отпировали пир, отправилось войско в обратный путь. Везде их в дороге с радостью встречают, прославляют.

Много ли, мало ли времени прошло — увидал месяц в овраге убитого солдата Семёна и ветру да солнцу говорит:

— Служил Семён верой и правдой, да погиб не в бою, а от чьей-то злодейской руки. Надо его оживить, из беды вызволить.

Солнце посылает:

— Лети, ветер, за тридевять земель, в тридесятое царство, достань у царицы Долгоноски живой и мёртвой воды.

Добыл ветер живой и мёртвой воды, воротился.

Спрыснули тело мёртвой водой — затянулась рана, приросла голова, как надобно быть. Спрыснули живой водой — вздохнул солдат Семён, открыл глава, на ноги поднялся:

— Батюшки-светы, уж не проспал ли я?