Семь стихий мироздания - страница 11

Дождавшись, пока незнакомец скроется, Данила метнулся вперед и вновь замер перед поворотом. Силуэт маячил возле двери изолятора. «Медотсек, — определил пилот. — Так вот какой ты раненый, малыш!» И он крадучись последовал за лазутчиком.

Замок поддался на удивление быстро, и Тимохин осторожно зашел в темный вестибюль медицинского блока. Шаги доносились из изолятора. Данила видел, как тень человека проползла по стене и замерла над койкой. Блеснул металл. Но за мгновение до удара юноша очнулся. Его рука перехватила кисть убийцы. После секундной заминки началась борьба. Теперь пилот не мог не вмешаться. Он саданул кулаком по панели освещения и крикнул:

— Никому не двигаться! Или я буду стрелять! Брось оружие!

Должного результата его слова не возымели. Да и угрозу он бы не привел в исполнение, поскольку пистолет вместе с оружейным поясом остался в каюте. К тому же свет никак не желал включаться, и Тимохин почти не видел людей, лишь силуэты: большой бесформенный и гибкий атлетический.

Вскрикнул юноша. Данила бросился к нему и, оттеснив к стене, поймал чью-то мощную руку, сжимавшую длинный нож. Отточенным во времена армейской службы приемом, он молниеносно обезоружил врага, повалил на пол и намеревался оглушить ударом в затылок, как вдруг почувствовал, что тело того буквально растворяется в воздухе.

— Осторожно! Это образ! — крикнул юноша.

Тимохин не понял предупреждения, но противник исчез бесследно, и это было очевидно.

— Какого черта! — выдохнул Данила. — Где он?

— Всюду! Экзистор сформирует новую цель и опять соберет его!

— Ты бредишь что ли, парень?

Вместо ответа юноша оттолкнул пилота и с прыжка ударил ногой в нечто, мелькнувшее на фоне стены. Последовал глухой звук падения, однако через секунду борьба возобновилась, и Данила окончательно потерял ориентацию. Вдруг темноту прорезал луч парализатора, шум боя эхом повис в воздухе, и голос инспектора Каляды наполнил помещение.

— Грег, Тимохин, отойдите от него.

— Серафима! — это воскликнула Юлька Стриж. — Что тут происходит? Кто это?

— Оставайся на месте.

Более отвратительного состояния, чем нынешнее пребывание в роли слепого котенка, пилот еще не испытывал, и терпению его скоро пришел конец.

— Кто-нибудь догадается включить свет или нет? — выговорил он громко, чеканя каждое слово.

— Да здесь же светло, Тимохин! — искренне удивилась Юлька.

Данила будто прозрел. В дверях стояла инспектор Каляда в черном гладком трико с пистолетом в правой руке. Каштановые волосы струились по плечам, а глаза горели, как угли. Из-за ее спины выглядывала Юлька в пижаме и летных сапогах. Данила тревожно обернулся к юноше. Лицо его в голубоватом свете медицинского изолятора казалось белее мела, по обнаженной груди с плеча стекала алая струйка крови, но он мужественно держался на ногах, гневно взирая на убийцу, которого настиг парализующий заряд. Тот не делал попыток сопротивляться и ожидал своей участи, застыв посередине комнаты спиной к людям.

Инспектор, не опуская оружие, уверенно двинулась к пленнику.

— Кто ты? — спросила она.

Ответом было молчание.

— Кто ты? — с нажимом повторила Каляда, и Данила почувствовал, как ее голос пробуравил в его собственном мозгу изрядный канал.

— Он потерял цель, он сейчас исчезнет! — вдруг крикнул Грег.

И точно. Незнакомец резко повернулся и во мгновение ока скрылся за дверью, которой… не было. Юлька ойкнула, Каляда метнулась к месту, где пропал фантом, а Данила подхватил и осторожно опустил на пол лишившегося сознания юношу.

— Инспектор!

Серафима оказалась рядом. Тимохин моргнуть не успел — так стремительно она перемещается на своих длинных стройных ногах.

— Грег! Грег, ты слышишь меня?! — ее пальцы скользнули по вискам и шее, массируя нервные точки. — Грег, ответь!

Он приоткрыл глаза.

— Мы… Я… Что произошло?

— Так. Только не говори, что ты не помнишь, как дрался с призраком и городил черт-те что про образы! — воскликнул Данила.

— Я… меня опять заперли где-то…

Каляда знаком остановила пилота в его искреннем негодовании.

— Все будет хорошо, Грег, расслабься. Я помогу тебе.

— Я должен вспомнить! — юноша привстал. — Я не один!