Семь ступеней в полной темноте - страница 4

Отмыв спину, он спустился ниже. Теперь губка коснулась ягодиц, и душистая мыльная пена потекла по ее ложбинкам. От его неторопливых стараний, гарпия немного разомлела, забыв на миг, где находится.

Закончив с ногами и руками, кузнец ополоснул ее и вернулся за вторым ведром. Лицо его было невозмутимо, хотя ранки сочились сукровицей и причиняли неудобства.

Смочив губку снова, он обильно полил пеной ее грудь и живот. Шоркал, не торопясь и осторожно, не забыв, впрочем, ощупать налитую грудь и плотный живот. Когда он это делал, гарпия заметно вздрагивала, и соски ее твердели. Кузнец, заметив это, с опаской прильнул губами сначала к одному, а потом и к другому… На что она негодующе зашипела. Странно, но он почувствовал на губах привкус молока.

Наигравшись вдоволь, он бесцеремонно похлопал ее по внутренней стороне бедра…. С ужасом для себя, она послушно расставила ноги.

Смело омыв интимные места уже привычным жестом, он хорошенько смыл мыло, и наконец, обтер ее бедра, икры и когтистые ступни. Затем, окатив водой, смыл остатки пены и постелил под ноги полотенце. Стоять на нем было куда приятнее чем на голом полу.

С головой пленницы, пришлось повозиться. Оно и понятно, с момента появления, четкие очертания его набухшего члена легко читались сквозь одежду… Стоило некоторых усилий, чтобы преодолеть сопротивление, снова натянуть цепь, и поставить деву в известную позу…

Кузнец перевернул ведро и уселся напротив. Волосы ее промылись только с третьего раза, а на расплетание ее рыжих спутавшихся кос ушло добрых полчаса. Локоны ее оказались плотными как конский волос, но довольно мягкими на ощупь. Расцеплялись они неохотно, но не спутывались между собой.

Сомнений не оставалось. Гарпией здесь и не пахло. Вероятнее всего, в руки его попало нечто другое! Возможно… валькирия? Так выглядеть могут только они, да еще ангелы небесные, вероятно. Жаль, что нет рядом того старика…. Конечно, погорячился он с ней изрядно, и обращался как с животным… но в конце концов — сама напала! А там уж как пошло….

В довершение всего, новоявленная валькирия была насухо растерта полотенцем, а волосы расчесаны и аккуратно стянуты лентой. Теперь лишь теплый сквознячок приятно обдувал ее нагое тело.

Ссадина на скуле ее тоже не осталась без внимания. Она осталась после удара оземь и активно гноилась. Корочка с нее была содрана, гной выдавлен, а рана промыта. Быстро и без предисловий. Она поморщилась, и даже пустила слезу, но стало гораздо легче.

Убрав грязную солому и вымыв пол начисто, на что ушло немало времени, кузнец передохнул в уголке. Потом, отмерил шагами длину цепи, и устроил у стены маленький, наскоро сделанный из ведра нужник. Следом, вытащил из-за двери заранее приготовленную перину и подушки. Все это он дополнил толстым шерстяным пледом.

Оглядев плоды своего труда, он остался доволен содеянным. Удивительно то, что сегодня он больше не пытался над ней надругаться! А перед уходом снял оковы с израненных ног.

Ощутив куда большую свободу, крылатая дева вздохнула полной грудью. Лежать на чистой перине, хоть и на жестком полу, было куда приятнее, чем на соломе. Раньше с ней так не церемонились. Просто убирали лопатой старую подстилку, со всем, что в ней уже было и накидывали новую.

Однако, столь позитивные перемены были не спроста. Она это отлично понимала. Но причину тому найти никак не могла. Укрывшись мягким пледом, она не смогла расслабиться целиком. Разные мысли роем проносились в голове оседая, либо исчезая в небытие…. Крылья все так же поднывали, но она не переставала их разминать. И думала напряженно. Было о чем:

В душе ее поселилось странное, мучительное чувство…. Чувство вины.

В тот вечер ее пленитесь больше не приходил. Как и в следующий. И тот, что за ним. И через три дня…. Она чувствовала неладное. Ее перестали кормить и почти закончилась вода. Над головой царила тишина. Ни знакомых ударов молота о наковальню, ни шагов, ни грохота посуды….

Вечером седьмого дня, когда голод не давал ей заснуть, послышался отдаленный шум. Вскоре, волоча за собой увесистый колун, кузнец ввалился в подвал: