Семьдесят девятый элемент - страница 36

— Верно, — соглашается Перелыгин. — Однако и я право голоса имею на собрании, а?

— Ты что, не с той ноги встал сегодня? — спрашиваю я. — Семь месяцев с тобой поработали.

— Объясню, — говорит Перелыгин, туго набитая папироса не хочет гореть, Перелыгин то и дело чиркает спички, это раздражает, я протягиваю Перелыгину свой «Беломор».

— Ты сам как думаешь, Игнат Савельич? — спрашивает наконец Перелыгин. — Ты сам как думаешь: хороший ты секретарь?

Демагогические вопросики задаешь. За мальчика меня считаешь, что ли? Да если бы я считал себя плохим работником — что я, так и признался бы в открытую? Тебя спроси о таком — скажешь все, что думаешь? Черта с два, особенно при твоем-то самолюбии.

— Ну, знаешь, Дмитрий Ильич, — говорю, тщательно выговаривая имя и отчество, — мы с тобой вроде из юношеского возраста вышли, предаваться самоанализу поздновато. Мне сорок три, прошу заметить.

— Вот и плохо.

-— Что — плохо? Что — сорок три?

— Это, само собой, не очень отрадно, — говорит Перелыгин. — Однако я не о том. Считаю: себя судить человеку никогда не поздно, а в нашем возрасте даже полезнее, чем в юности. А что касается твоего секретарства... Плохой оказался секретарь. Третьего сорта. Вот мое мнение. Да и не только мое, смею огорчить.

Чувствую, как на моем лице появляется усмешка. Наверное, кривая. Сгоняю ее.

— Допустим, — говорю я, — третьего. Не всем же перворазрядным значиться, вроде некоторых... начальников экспедиции. Только почему ж меня зональный партком рекомендовал? Почему коммунисты за меня голосовали? И ты, наверное, в том числе, поскольку прошел при тайном голосовании единодушно. Что на это скажешь?

Перелыгина не вышибешь из равновесия, знаю это. Выдержанный, что и говорить. Но и меня тоже не скоро раздразнишь.

— Э, подумаешь, в какой тупик загнал, — говорит он. — Не партком тебя рекомендовал, а секретарь парткома, нечего путать отдельных работников аппарата с выборным органом, тебе это известно. И секретарь парткома — не господь всеведущий, что ему, ошибаться не дано? И мы здесь тоже не ангелы. Прислушались к мнению секретаря. Биография у тебя вроде подходящая, опыт работы с людьми, хотя и в штабе. Судим по бумажке иногда, водится такой грех.

— Ладно. А коммунисты? Которые за меня голосовали?

— Вот что, — говорит Перелыгин. — Ты помолчал бы, имел бы совесть. Забыл, как выборы проходили? Как тебя Швандырев проталкивал? Провалить тебя на выборах позволить не мог — его кадр, его кандидатура, что тебе — не понятно, маленький?

Бьет по больному. Как выбирали — помню, конечно...

Когда выдвинули в состав бюро девять кандидатур, Швандырев — тогдашний первый секретарь — тотчас предложил «подвести черту». Не согласились, добавили еще две кандидатуры. Но и тут Швандырев не растерялся: «Зачем искусственно ограничивать состав партбюро, утвердим количество — одиннадцать...»

— Ну, хорошо, — говорю я. — Тогда Швандырев проталкивал... Между прочим, критиковать Швандырева тебе легко, поскольку его сняли. Однако этот вопрос оставим. А чего ты семь месяцев помалкивал? И остальные?

— Могу растолковать и это, — говорит Перелыгин. — Знаешь, есть такая заскорузлая формула: «Молодой, растущий товарищ»? Вот и о тебе грешным делом так думали. Годами не молод, а секретарь — начинающий. Проморгали. Скушный ты человек, Романцов. До тошноты. Похож на архивариуса.

— А выражения выбирай, хоть ты и член обкома, — говорю я. Встаю, иду по комнате — три шага вперед, три шага обратно. Перелыгин тоже начинает злиться.

— Методы работы с людьми у тебя, между прочим, не из лучших, — говорю я. — Наорать горазд. Чуткости не хватает.

— Смотря как понимать чуткость, — говорит Перелыгин. — Наорать могу, случается. Хвастать этим не собираюсь, идеальным способом руководства не считаю. Но если кричу — от души, понял ты? И по мне — это лучше твоей паршивой вежливости, расчерченной заботы. Сегодня ты что у литологов языком наблудил?

— Насплетничали. — Мне становится горько. — Щенки собачьи. К ним всей душой, а они...

— Ты это брось, — говорит Перелыгин. — Что мне, с людьми поговорить нельзя? Думаешь — только твоя обязанность с ними разговаривать? Хотя, если говорить насчет обязанностей, пожалуй, правильно: у тебя это обязанность — задушевные беседы проводить, с днем рождения поздравлять, на свадьбах присутствовать.