Семейный детектив - страница 2

Да, чуть не забыла, хотя Василина и была домработницей в доме, но каждый считал её членом семьи, и каждый из Щадриных не мог представить себе дом без неё.

Умер Григорий Прокопьевич неожиданно. И хотя не трудно ожидать ухода в восемьдесят семь лет, но смерть близких ожидать – большой грех.

Погода, как живая душа, расстроилась не на шутку. Началась такая метель, что дети увидели деда и отца только в гробу в ритуальном зале…

Никто не плакал. Григорий слёз не признавал. Хотя семья не считала его злым и бездушным, но и сентиментальным он не был. Ругался он редко, но и тёплого слова от него мало кто слышал.

Елена Александровна, прижавшись к Василине, выглядела больше напуганной, чем страдающей. Иван дольше других прощался с дедом, держа его холодную руку в своей.

– Ванечка, пора, время наше вышло, – нарушила молчание Зинаида. У неё был период токсикоза, тошнило, хотелось скорей выйти на воздух.

Служители печального заведения готовились начать процедуру кремации и семья, отступив от гроба, собралась в единый круг скорби.

– Гриша, прости, – вскрикнула Елена Александровна и разрыдалась.

– Он простит, было бы за что, – тихо сказала Аглая Прокопьевна.

– Есть за что, – продолжала всхлипывать Елена Александровна.

– Леночка, всё, успокойся, – дородная Василина прижала старушку к себе. Домработница была на голову выше хозяйки, и Елена утонула в её объятьях.

Но Аглая Прокопьевна добавила: – Прощение ни есть покаяние.

– Ты бы помолчала, всю жизнь на его шее сидела, – огрызнулась Елена Александровна.

– Мама, не надо, – вступился за тётку Владимир.

Он спешил в банк, поглядывая на часы слишком часто.

– Не начинайте опять свою песню. Вы урну заберёте, а я на кладбище подъеду, очень надо уехать.

– Беги, Володенька, – успокоилась Елена Александровна.

Но Сергей, злобно взглянув на брата, процедил сквозь зубы: – Совсем совесть потерял со своим банком.

Вернёмся немного туда, где Григорий Прокопьевич ещё жив, где лето, август и много жизни.

Елене Александровне исполнилось восемьдесят лет, и глава семьи лично обзвонил всех детей и попросил приехать на дачу.

Обеденный стол на лужайке у дома не ставили, зато на его обычном месте горел костёр, а вокруг расположились пеньки от деревьев.

– Пап, ты в язычество ударился? – громко произнёс Владимир, подходя к родителям, стоящим у костра.

Маргарита быстро отдала коробку с подарком имениннице и пошла к дому. Она искала Василину, желая скорее расспросить, зачем Григорий придумал эту церемонию. В гостиной был накрыт стол для всей семьи, и Василина, хлопотавшая у плиты, посматривала в окно.

– Здравствуй, – только и сказала Маргарита. – У нас в машине фрукты и вино…

– Своего хватает, – перебила её Василина.

– Как хотите, – фыркнула Маргарита. – Аглая у себя?

– Наряжается, – улыбнулась Василина. – А ты не в духе?

– Зачем эти костры, потом запах год не выветришь.

А у костра внучки обнимали бабушку, пели ей песню и перепрыгивали с пенька на пенёк босиком.

Владимир дочерям сам денег не давал никогда, их содержанием занималась Маргарита. Старшая, Катерина, которой в начале лета исполнилось двадцать один, оканчивала университет на факультете дизайна. Девушка увлекалась всем, что связано с красотой, во всяком случае, она так считала. Жила она с родителями, но уже много раз намекала, что пора ей уехать из родительского гнезда. Отец ответил жестко: или замуж, или сама заработай. Лиза была младше Кати на полтора года, училась на факультете высшей математики, удивив этим в своё время всю семью. Круглая отличница, тихоня, Лизонька жила своей особенной жизнью, не впуская в свой мир никого.

– Дед, мы обряды будем совершать? – весело спросила Катя и присела на один из пеньков, протягивая руки к костру.

Но дед угрюмо молчал, зато разговорилась довольная Елена Александровна.

– Катюша, я сама не знала, что Гриша костёр разведёт. Пеньки где-то заказал. Он такой молчаливый стал, слова не дождешься.

Лиза, обняв бабушку Лену, любовалась огнём. Языки пламени отражались в стёклах её очков.

Когда-то её бабушка тоже была отличницей и старалась сделать карьеру, но после рождения первенца бросила работу и занималась только детьми.