Семейство Шалонскихъ (изъ семейной хроники) - страница 21

Однажды вечеромъ, когда мы всѣ сидѣли за работой въ залѣ вокругъ длиннаго обѣденнаго стола, заваленнаго холстиной, полотнами и сукномъ, явился изъ Москвы нашъ домашній почтарь и привезъ почту и письма. Мы всѣ поднялись съ мѣстъ въ великомъ смятеніи и обступили его. Онъ разсказывалъ прерывавшимся голосомъ, что подъ Смоленскомъ была битва, что Смоленскъ сгорѣлъ, а наши войска отступаютъ.

Матушка дрожала съ головы до ногъ. Олово „битва" сразило ее. Батюшка распечаталъ письмо и дрожащею рукой подалъ матери записку, писанную рукой брата. Оба они пробѣжали ее глазами, оба перекрестились и крѣпко обнялись. Братъ писалъ нѣсколько словъ. Онъ участвовалъ въ сраженіи, остался невредимъ и отступалъ съ полкомъ своимъ. При запискѣ брата было нѣсколько словъ отъ дяди. Онъ писалъ, что братъ заслужилъ любовь товарищей и бился храбро. Эта вѣсть оживила матушку, но не отца. Казалось, что сердце его закрыто для любви семейной и принадлежитъ нераздѣльно родинѣ и арміи. Вѣсть о продолжавшемся отступленіи приводила его въ негодованіе, смѣшанное съ ужасомъ, а неполученіе отвѣта на просьбу вступить въ службу бѣсило его. Ему страстно хотѣлось ѣхать тотчасъ въ армію, служить хотя простымъ солдатомъ, лишь бы биться съ врагомъ.

— О чинахъ не помышляютъ, говорилъ онъ, — я не командовать хочу, сохрани Боже, а защищать отечество и животъ свой положить за него. Что же они со мной дѣлаютъ! Кончил онъ восклицанiемъ съ такимъ отчаянiемъ въ голосѣ, что я и матушка, мы бросились къ нему и сказали:

— Подождите. Ответъ придетъ, непремѣнно придетъ, Царю нужны теперь вѣрные слуги.

— Въ Царѣ нашемъ я не сомнѣваюсь, не сомнѣваюсь въ доблести и силѣ сыновъ земли нашей, но сомнѣваюсь в начальствѣ. Оно-то плохо мнѣ кажется. Особенно эти бумажники и канцелярскiе писаки.

Отецъ мой всегда питалъ недовѣрiе и нѣкоторое презрѣнiе военнаго ко всякимъ дѣлопроизводителямъ по штатской части.

Прошло еще много времени въ неизвѣстности, въ тоскѣ и тревогахъ. Шумъ на дворѣ, скрипъ проѣзжавшей телѣги, топотъ конскiй въ ночной тиши — все заставляло насъ трепетно прислушиваться и ожидать съ замирающимъ сердцемъ и вѣстей, и приказаній. Наконецъ однажды утромъ пріѣхалъ нарочный изъ нашего московскаго дома и подалъ батюшкѣ большой пакетъ, запечатанный казенною печатью. Отецъ разломилъ большую печать и развернулъ бумагу. Съ первыхъ же строкъ лицо его прояснилось, глаза вспыхнули и загорѣлись. Онъ обернулся къ матушкѣ, стоявшей за его плечами и читавшей черезъ него бумагу и обнялъ ее.

— Радуйся жена! Радуйтесь дѣти. И сынъ твой, и мужъ твой годятся защищать отечество, сказалъ онъ торжественно, съ неподдѣльнымъ энтузiазмомъ. — Государь милостиво принялъ просьбу мою и приказываетъ мнѣ взять начальство надъ формирующимся калужскимъ ополченiемъ, а сына моего приказываетъ, по его малолѣтству, зачислить при мнѣ. Укладывайтесь. Послѣ завтра мы выѣдемъ въ Калугу. Ты можешь жить у матушки въ Щегловѣ, Варенька, пока я сформирую ополченіе. Я буду наѣзжать къ вамъ изрѣдка.

Мать заплакала и прижалась лицомъ къ его груди, держа сына за руку. Николаша, съ блиставшими отъ радости глазами, съ пылавшимъ, какъ зарево, лицомъ, стоялъ тихо, но гордо. Батюшка гладилъ рукой голову матери. Она мало-по-малу стихла и отерла слезы.

Цѣлый день этотъ, весьма мнѣ памятный, мы провели въ заботахъ и хлопотахъ. Мы убирали все въ домѣ и укладывали то, что брали съ собою. Помню, какъ матушка вошла со мною въ образную, гдѣ при свѣтѣ лампады, въ золоченыхъ ризахъ сіяли старинныя иконы нашего семейства. Тутъ, въ двухъ старинныхъ кіотахъ хранились благословенiя отцевъ, дѣдовъ и прадѣдовъ. Матушка положила три земные поклона, перекрестилась, отворила кіотъ и стала снимать образа.

— Держи, Люба, и укладывай. Образовъ я здѣсь не оставлю.

— Но, матушка, сказала я со страхомъ, — неужели вы думаете, что французы придутъ сюда.

— Ничего я не думаю и ничего не знаю, но въ такое смутное время не оставлю я видимое благословеніе моихъ и его родителей. Бери, Люба. Вотъ образъ Покрова Божіей Матери, которымъ благословила меня бабушка-свекровь, твоя бабушка, когда я вошла въ первый разъ невѣстой въ домъ. А вотъ Богородица Милующая, которою моя бабушка благословила меня при рожденіи. A вотъ, возьми бережно, это икона Знаменія Божіей Матери, подъ которою родилась моя матушка, и она благословила ею твоего брата, моего Сереженьку. Милочка, помоги сестрѣ укладывать иконы, чтобы не погнуть вѣнцовъ и не потереть лика, да помните, что я говорю вамъ. Когда я умру, скажите вашимъ дѣтямъ и храните святыню семейства, запомните, кто кого и когда благословилъ. Придерживайтесь обычаевъ, помните семейныя преданія, съ ними соединяются семейная любовь и родственныя связи. Вотъ благословляющій Спаситель и крестъ съ мощами; имъ благословили меня къ вѣнцу, а крестъ съ мощами три поколѣнія надѣвалъ на себя женихъ въ день свадьбы. Этотъ крестъ былъ надѣтъ на вашего отца его матерью, когда онъ шелъ къ вѣнцу. Всѣ его и мои родители, кромѣ маменьки, скончались и остались съ нами ихъ благословенія въ видѣ иконъ. Я дорожу ими больше всего и увезу съ собою.