Семья Наполеона - страница 9

То, что Марбеф помог Карло обзавестись подобным свидетельством, неизбежно приписывалось чарам прекрасной Летиции, «на редкость привлекательной женщины во всем Аяччо», если верить запискам секретаря губернатора. Некоторое время даже сам Наполеон сомневался в том, кто же в действительности его отец, по той причине, что никто из его предков не отличался военными талантами, чтобы передать их ему по наследству. Но в действительности Летиция была неизменно верна своему супругу, что еще раз подтверждается ее твердым отказом вторично выйти замуж, когда она осталась молодой и довольно привлекательной вдовой.

Карло знал, для чего он обхаживал губернатора. Ведь месье де Марбеф был не только самой главной фигурой на Корсике, но, кроме того, и дядей архиепископа Лионского, гранд омоние — Главного королевского раздатчика милостыни, ведавшего распределением государственных стипендий для получения духовного образования.

Джузеппе вскоре получил стипендию для учебы в семинарии во Франции. Следующими были Наполеоне, который направился в военную школу, и Мария-Анна, которую отправили в одну из лучших школ для девочек во Франции (в то время, когда большинство корсиканских барышень едва умели читать и писать). Сводный брат Летиции, Джузеппе Феш, получив подобную стипендию, оказался в числе двадцати корсиканских семинаристов, отправленных во Францию для получения высшего духовного образования в целях пополнения рядов высшего духовенства на острове.

В 1778 году Карло Буонапарте был вновь избран в состав Совета Двенадцати Дворян и поэтому оказался в числе членов корсиканской делегации, отправлявшейся к Людовику XVI. В путешествие он взял с собой десятилетнего Джузеппе и девятилетнего Наполеоне, которым предстояло начать новую жизнь в чужой стране. С ними поехал и Феш. Путники выехали из Аяччо 17 декабря. Летиция проводила их до Бастии, до которой они добрались в карете Марбефа. Ночь путешественники провели на убогом постоялом дворе, где спали прямо на расстеленных на голом полу матрасах. На пути во Францию они посетили Флоренцию, где Карло, будучи флорентийским патрицием, сумел раздобыть для себя рекомендательное письмо от Великого герцога Пьетро Леопольдо из семейства Габсбургов к его сестре Марии Антуанетте. После чего общество отбыло во Францию. Годы спустя Наполеон рассказывал генералу Бертрану: «Когда мы проезжали через Вильфранш, отец заметил: «Как глупы мы, безмерно гордясь нашей страной. Мы взахлеб хвалим главную улицу Аяччо, хотя здесь, во Франции, в любом городке найдется улица, ничуть не уступающая ей по красоте».

Однако Карло от души веселился в Версале, где, несмотря на нехватку денежных средств, купил себе дюжину украшенных вышивкой жилетов. В некотором смысле ему было что праздновать. Ведь его сын Наполеоне получил стипендию и место в военной школе в Бриенне в качестве «королевского ученика», чьи расходы по образованию целиком взял на себя король. Для зачисления оставалось только обзавестись свидетельством, удостоверяющим благородное происхождение, которое было незамедлительно выдано судьей по делам геральдики Франции в марте 1779 года.

Обоих сыновей Карло не слишком радовала перспектива быть переделанными в молодых французов в отенском коллеже. Они сделались предметом постоянных насмешек со стороны соучеников, издевавшихся над юными чужестранцами за их неумение говорить по-французски и за диковинные манеры. Наставник, аббат Шардон, говоря о Наполеоне, отмечает, что спустя три месяца он уже научился неплохо изъясняться по-французски и даже писал небольшие сочинения.

Вскоре ему пришлось покинуть Отен, где он по крайней мере имел поддержку в лице брата, которого теперь звали Жозеф, и отправиться в Бриенн. Согласно воспоминаниям очевидцев, при расставании первый из братцев плакал навзрыд, в то время как Наполеон не проронил ни слезинки. Надо полагать, что младший брат был расстроен не меньше старшего, но умел держать себя в руках.

Бриенн по сравнению с Отеном был более суровым заведением. Отпрыски богатых французских семейств свысока поглядывали на бедного корсиканца без гроша в кармане и издевались над его неуклюжим акцентом и нелюбовью к мальчишеским забавам. Как позже заметил сам Наполеон, на него обрушилась «лавина презрения». Он же, в ответ на все это, еще пуще гордился своим родным островом. Не раз он обещал своим соученикам; «Я навлеку на вас, французов, все зло, на какое я способен». В учебе среди других он особенно не блистал, не считая математики. Тем не менее весь погруженный в собственные думы невысокого роста мальчик проявлял удивительный талант, когда дело касалось организации потешных боев между товарищами. Особенно запомнилась битва снежками, когда под его предводительством младшие ученики одержали победу над старшими. По-видимому, Жозеф чувствовал себя куда более несчастным в своем Отене, где он учился на священника, с каждым днем проникаясь все большей уверенностью, что не имеет к этой стезе никакого призвания.