Сеньор Кон-Тики - страница 24

А затем их навестил звонарь местной церкви протестантов Тиоти — бледный, унылый, глаза воспалены.

— Мсье не может спуститься в деревню и сфотографировать последнего сына Тиоти? Остальных унесла чума…

В деревне творилось что-то ужасное. Во многих домах отпевали покойников, умирающие лежали, плюясь и кашляя, в темных хижинах рядом со здоровыми. Никто не говорил островитянам про инфекцию.

Это была настоящая трагедия, но беспечная жизнь в бамбуковой хижине у родника помогла ее быстро забыть.

Еще некоторое время продолжались вылазки в лес и горы, но затем трудным походам пришел конец. Лодыжки покрылись болезненными язвами и нарывами. У Лив три язвы разрослись до неимоверной величины, ноги Тура превратились в сплошные кровоточащие раны. От воды ноги вздувались, как воздушный шар. А как избежать влаги, если то и дело шел проливной дождь. Болезнь называлась «фефе». Постепенно болячки перестали нарывать, но язвы не заживали.

А тут еще новая беда, хуже всех прежних. Воздух наполнила мелкая и белая, как мука, пыль. Она сыпалась из миллионов дырочек в стенах, струилась, копилась лепешками. Пыль проникала всюду. Утром Лив и Тур просыпались словно запорошенные снегом. Они вдыхали пыль, поглощали ее с едой в больших количествах. Идиллическое жилье быстро потеряло свою прелесть. Островитяне здорово их подвели. Построили дом из зеленого, молодого бамбука, хотя отлично знали, что его съест жучок. Наверно, рассчитывали еще подзаработать на строительстве нового жилища.

Как ни болели ноги, Тур должен был ходить в лес и добывать пищу. Но как мало стало плодов! Бананы все срублены, а у хлебного дерева перерыв в плодоношении. От голода сосало под ложечкой. И когда звонарь приносил рыбу, это был настоящий праздник.

Однажды они поняли, куда деваются плоды. Рано утром до рассвета явился в сопровождении женщин и молодых парней хозяин участка и принялся набивать плодами мешки. Зачем? Ведь у них там внизу больше чем достаточно! Несомненно, тут есть какой-то умысел. Если Тур пойдет за плодами, на другой участок, его немедленно обвинят в воровстве. А здесь даже кокосовых орехов не осталось. Рассерженный, он выскочил из дома и нагнал отряд у реки.

— Иоане! — крикнул он хозяину участка. — Это же мои плоды!

— Я собрал их на соседнем участке, — нагло соврал Иоане.

Поди поспорь с ним, вождь и все остальные на его стороне.

В другой раз Тур застал его, когда он слезал с кокосовой пальмы. Подбежал к нему:

— Это же наш участок!

— А пальма моя!

— Ты сдал нам участок вместе со всеми деревьями!

— С фруктовыми, а это орех!

— Со всеми плодовыми деревьями. Мы не можем обойтись без орехов.

— Кокос не еда, кокос — мои деньги.

Пришлось довольствоваться теми орехами, которые он оставил.

Жить в джунглях становилось все тяжелее. Дождь не прекращался, и комарья развелось столько, что островитяне не могли заготавливать копру. Две «райских птички» в хижине сидели и ждали какого-нибудь судна. Однажды ночью к ним донесся гудок, но, когда они утром спустились на берег, оказалось, что пароход прошел мимо, не приближаясь к острову.

Зайдя навестить священника-протестанта и Тиоти, они услышали неприятную новость. Сын Иоане, Хаии, тот самый, который болел слоновостью и подмешивал мочу в апельсиновый сок, поймал на пляже самку скорпиона, она принесла детенышей, и теперь у Хаии заготовлена для Тура и Лив полная коробка маленьких ядовитых тварей. Так что надо быть начеку…

Жители деревни бедствовали. Все запасы в лавке давно кончились. Люди ждали, когда шхуна привезет новый товар.

Лив и Тур устроили совет. С ногами совсем плохо. Даже местные жители морщились, глядя на язвы. Выбора нет, они должны рискнуть. Торговец и еще несколько человек согласились пойти на шлюпке с ними на остров Хива-Оа, чтобы раздобыть муки и риса, который стал важнейшим продуктом питания на Фату-Хиве.

На острове Хива-Оа врача не оказалось. Но один местный житель, Тераи, кое-чему научился в больнице на Таити и теперь искусно применял свои скромные познания. Осмотрев ноги Лив и Тура, он сказал, что болезнь опасная. И принялся колоть, мазать, резать, извлекать воспаленные корни ногтей, чтобы спасти кость. Язвы перестали расти, но было ясно, что лечение продлится долго.