Сентябрь в Алустосе - страница 8

Когда Гершвин с привычным "отойди, поберегись!" сиганул с пирса, за парапетом замурлыкал телефон, исполняя "По приколу" Виктории Дайнеко. "Фи, – подумала Ника, – я так и знала: дамочка слушает попсу… Вот уж никогда бы не поставила на свой телефон подобную песенку!"

На ее телефоне сейчас стояла "Сказочная тайга" "Агаты Кристи".

–Да! Привет! Только что ушёл. Может сорваться, если у нас что-то выглядит неубедительно. А почему ты не позаботился о запасном варианте? Я говорила, что он не из тех, кто за любое дело возьмется, лишь бы заплатили. Да, он может позволить себе роскошь отказывать клиентам, если ему что-то не по вкусу. Бережет репутацию, как свое мужское достоинство. Что?! Ты уверен? Б…! Ну это п…ц, если это правда. Нет, ничего не отменяется. А ты что, уже испугался? Можно же сыграть ва-банк. Сам пусть повертится. Может, мы быстрее управимся, чем он расчухает, что к чему. Все, не скули! Надоело! Ты мужик или описавшийся кот?

"Это она со своим красавцем так разговаривает? – Вероника внезапно вспомнила, что главного героя "Плаща Казановы", смазливого итальянца-жиголо из отеля, звали Лоренцо. И приятель зубастой дамы был очень похож на артиста. – И что за дела у не с Наумом?"

Не подозревавшая о присутствии за парапетом журналистки, девица крепко ругнулась и набрала номер. Вероника осторожно переступила на скобе, сменив ногу, чтобы не свело ступню. Не хватало еще бултыхнуться задницей в воду, вопя от боли и растирая сведенную судорогой конечность. Об этом в романах не пишут – там у героя, затаившегося в тайнике во время чужого разговора, не затекают и не скручиваются судорогой ноги, а только щекочет в горле от непременной пыли… И медузы не жалят… "Ай, блин!"

– Да, можете начинать оформление, – сказала зубастая, дождавшись ответа. – Да, я – истица. Супружеская измена. Доказательства? Полный чемодан! – она тихо всхлипнула. И не забудьте включить пункт о лишении родительских прав. Ребенку не нужен отец с вечным перегаром после своих бесконечных пати и журфиксов, весь обвешанный модельками, пришедшими для работы с картинами, якобы… – она снова всхлипнула. Весьма правдоподобно. – До поры я с этим мирилась, делала скидку на то, что творческий человек, особая натура, издержки одаренности. Но когда он, вместо того, чтобы искать новую няню ребенку, стал брать девочку в свою студию, где фотографирует голых девиц во всевозможных позах… Может, я не понимаю высокое искусство, может, я ханжа, которая и на Аполлона в Эрмитаже требует надеть трусы… Но я не хочу, чтобы ребёнок с детства наблюдал подобное "искусство" и то, что происходит в студии после творческого процесса. Да, пусть все узнают. Это не мне стыдиться надо! Спасибо вам… Да, и вам всего хорошего.

"Студия? Фотокартины? Искусство жанра "ню"? – Вероника даже забыла о неудобной скобе и медузе, которая уже второй раз ожгла ей бедро своими щупальцами. – Аполлон? Эрмитаж? Она что – из Питера? Так кого из мастеров фотоискусства нужно проверять? Заданные параметры: снимает жанровые фото в стиле "ню", женат, имеет маленькую дочь и не образец примерного поведения…"

Орлова начала припоминать фамилии знакомых ей деятелей искусства, но тут ступня все-таки поехала. Журналистка с головой ушла под воду и тут же спешно отплыла, а то мадам сейчас прибежит посмотреть, кто это устроил такой громкий "бултых" рядом с местом, где она вздумала вести деловые переговоры.

– А я уже решил, что ты рванула к нейтральным водам, – сказал Виктор, стоящий по пояс в воде. – Искал тебя по всему пляжу. А что это у тебя в кулаке?

– Как я и думала, – Ника раскрыла ладонь, – всего лишь пробка от бутылки. Нашла у пирса.

– Вот так всегда, – вздохнул Морской, – ныряешь, пуская пузыри, за пиратским кладом, а вытягиваешь в итоге бутылочную пробку или кусочек обкатанного стекла… Пошли греться, ты вся в мурашках, – Виктор провел по руке Вероники. – Перекупалась?

– Ага, дорвалась, – Ника плюхнулась на лежак, стараясь не щелкать зубами. И правда, долгонько она плескалась у пирса, слушая чужие разговоры.

Солнце быстро отогрело ее и Орлова даже начала дремать, но тут с лестничной площадки донеслись капризный детский рев и визгливый голос зубастой девицы. Она гневно выговаривала продавцу мороженого: он обязан иметь сдачу с любой купюры; он должен заботиться о том, чтобы качественно обслуживать покупателей; люди приезжают сюда отдыхать и платят деньги и за это хотят быть довольными, а не бегать в поисках размена; это забота продавца; вот ее ребёнок хочет мороженое и плачет, а она не может купить вожделенное лакомство из-за того, что продавец не подумал о сдаче; она напишет во все "надзоры"; и вообще, почему у холодильника такая мутная и липкая крышка; продавец должен регулярно протирать ее потому, что покупателям противно эту грязь трогать и в стране пандемия. Пусть лучше он запомнит это место – больше его здесь не будет, пусть сперва научится с людьми работать, а потом лезет в приличное место…