Серая радуга - страница 33
Бледная и академически серьезная физиономия практиканта мелькнула перед ними в тридцатый раз. Нольдиус торчал на краю поляны и смотрел на танцующих то ли тоскливо, то ли неодобрительно. Вокруг него жались поклонницы из практёрок.
— Заболел, что ль? — крикнул Кристо.
— Не-а! Серьезность не позволяет. Если он танцует — все будут думать, что он просто красавчик-ловелас, здрасьте, Фрикс!
Артефактолог без церемоний шагнул в общий круг танцующих — этот никогда не страдал от лишней серьезности.
— Вы уже справились с драконитом?
— Куда там! — с хохотом ответил Фрикс, выкидывая коленца. Его свободную рубашку цвета бирюзы развевал ветерок. — Связь с предметом — на заглядение. А пробуешь остановить подпитку и пройтись по энергоуглам — он зубами щелкает и дышит, когда дышит — страшнее. Чем вы его спаивали, признавайтесь?
Музыку перебил далекий старческий вопль и испуганное «Би-и-и-и?!». Фриксу пришлось выскочить из круга танцующих.
— Ох, лихо, вот и Вонда познакомился со зверушкой… побегу спасать!
— Вонду? — дружно крикнули ему вслед.
— Зверушку! — захохотали безжалостные практёры. Они не обращали внимания на то, что спиртное на этом празднике только для взрослых (спрашивается — а маскирующие артефакты на что?), и умудрились хорошо поднять себе настроение. За что и поплатились через секунду.
Из ближайших кустов выросла черная фигура и ближайший практёр испустил хриплый вопль умирающего:
— Смерть! Это смерть моя!
— Ну, разумеется, — мягким и жутким голосом отозвалась фигура из-за капюшона, — И если ты, Стамак, еще раз попытаешься пробраться в Провидериум — ты поймешь, как был прав сегодня.
И Гробовщик, которому с чего-то вздумалось вылезти из возлюбленной Особой Комнаты, прошаркал прямо через расступающиеся перед ним ряды танцующих дальше, к ограде.
— Что это ему взбрело? — удивилась Мелита.
— Ну, праздник… может, погулять пошел?
Ляпнул. Но как тут скажешь что-нибудь умное, когда в голове — полный набор правил Дары: не ругаться, не чесаться, не плеваться, не сморкаться, не… Холдоновы портки! Его будто по рукам-ногам сковали.
— Гробовщик гуляет? — усомнилась Мелита. — Да в последнее время он и не появлялся, мы уж думали — помер… радовались вот. Надо бы пойти да посмотреть — куда это он?
— Можно же Хета послать…он сейчас данный момент он на другом конце сада расписывал кому-то пикантные новости из личной жизни Зеленого Магистра. Ладно, танец все равно кончился. Кристо двинулся за Мелитой, по пути торжествующе оглядываясь на Нольдиуса. Тот, конечно, решит, что они пошли уединяться — ха, вот и пусть мучается, пижон!
Путь за Гробовщиком проделывали осторожно, стараясь получше скрываться за зарослями — сперва жасмина, потом сирени, потом магнолий. По пути пришлось потревожить несколько зажимающихся парочек и обогнуть три-четыре площадки для поединка. Попутно посмотрели, что делается в остальном саду, и увидели, как Оранжевый Магистр танцует с Феллой Бестией и радуется жизни всё больше и больше (у Бестии на лице было ясно выписано: «Только в честь этого праздника»); как Экстер Мечтатель уже опять читает кому-то стихи, а на него издалека тоскливо поглядывает Дара…
— Злое дело любовь, — вздохнула Мелита.
— Ага ж, — вздохнул и Кристо, залезая в очередные кусты за своей «идеей-фикс».
Макса они тоже видели: он стоял в стороне от всех, привалившись плечом к толстому вязу и сунув руки в карманы. Скучающий вид Ковальски отравлял праздничную атмосферу похлеще меланхолии Экстера или зауми Нольдиуса.
Гробовщик отыскался у самых ворот Одонара. Здесь было потише и потемнее, чем в остальном саду, и Кристо с Мелитой, пользуясь верными кустами, подобрались настолько близко, что могли ясно видеть и слышать деартефактора.
Тот встал в воротах Одонара и вынул из кармана плоский камешек — что-то в медной оправе, отблескивающее лунным светом. Камешек взлетел с ладони уничтожителя артефактов и поднялся на несколько метров, повернувшись так, чтобы отразить в небо свет луны. И в этом отраженном свете появилась в воздухе крылатая тень, в которой Кристо узнал нападавшую на них тварь, только тень, конечно, была поменьше. Лунный свет вскипел огненными искрами, потом синими, ледяными — и «проявилка» (точно, «проявилка», Дара пользовалась такими, но послабее) упала обратно, на ладонь его хозяина.