Сердце Греет Холодная Сталь - страница 5

— Ну ты быстрый. А предварительные ласки?

— Ладно. Тогда давай так. Сегодня я уже выслушал официальную версию событий после первого всеобщего попаданчества. Хотел бы узнать, как все было на самом деле.

— Это можно. Я здесь со старта.

И полились слова ручьем, а бухло рекой. Много нового узнал КПВ об устройстве внешнего мира. Умолчали официалы про раскол, произошедший среди попаданцев. Часть, которую теперь кличут феодалами или князьями, пошла захватывать землю и брать местных под крыло. Некоторые делали это самовольно, другие как бы с разрешения центра. Так или иначе, но права всех феодалов в итоге подтвердили. Однако центр пытается их ограничить. Не давать захватывать слишком много земли и слишком близко к столице, обложить князьков некими налогами и обязательствами. Банды рыщут по дорогам, ныкаются в городе. Только вот часто это не просто разбойники или вообще не разбойники. Есть следопыты — бывшие антиморготовские партизаны и к ними примкнувшие. Ныне местный Ку-клукс-клан. Режут тех, кто, по их мнению, затемнился или расово нечист. Есть агентура тёмных. Есть всевозможные кланы, опг, семьи, секты, цеха. Многие активно лезут в политику. Все очень активно лезут в экономику.

— А прижать всю вольницу у центра пока силы нет? — уточнил КПВ.

— Сила, может быть, и есть. Но кадров надёжных мало. А кроме того, думаешь, феодалов так легко взять за жабры? Они, очень вероятно, дадут по газам и перебегут к Саурону, эльфам или гномам. А может быть, успеют собрать армию и дать бой. И даже если центр их нагнет, то вопрос с какими потерями. Снова воспоминаем Саурона, который может быстро выставить армию в десяток тысяч орков. Так что центр пока силовое решение вопроса отложил. Идёт нормальная средневековая дипломатия: взятки, свадьбы, попойки, клятвы в вечной дружбе, убийства. Так и живём. Иногда кого-то особо весёлого официально бьют по голове. Нашелся у нас недавно один популяризатор права первой ночи. Сидит сейчас в околотке. И свои за него не впряглись, ибо сам переборщил. Ладно, хватит про политику. Давай лучше про войну.

И начали про войну. Себас пересказал основные события первого похода русских по землям Средиземья, осаду столица врага, тогда ещё звавшуюся Удуном, бой за цитадель Моргота.

— И дальше как в песне: странное облако скрыло солдат, ни звона стали, ни звуков команд. Накрыло нас черным колдовским туманом…

— Себас, так что ты хотел мне предложить?

— В экспедицию мы плывём. Можешь в управе завтра узнать — всё официально. Четыре корабля и план сделать кругосветку.

— Оплата какая?

— Да нет ее, братан. За идею плывём. За идею материального обогащения морским разбоем. — подмигнул Себас.

— Вот оно что. Ну так я тоже человек идейный. Предварительно согласен.

— А вы точно уверены в своем решении? — физиогномия у мужика из управы была не самая довольная.

— Точно я уверен только теореме Пифагора. — ответил КПВ. Голова ныла с похмелья. Эх, не хватает пока местному пойлу хорошей очистки. — Но в экспедицию поплыву.

— Риск осознаешь? — вздохнул мужик, почесывая подбородок, рассеченный шрамом. — Плывете же куда глаза глядят.

— УвОжаемый… — вздохнул КПВ. — Всё я осознаю. Всё понимаю, кроме одного. Вы серьёзно сейчас думаете мне глаза открыть? Мол, неправильно ты, Дядя Фёдор, жизнь живёшь. И я тут же вектор судьбы своей-то сменю. Поплыву в тихую гавань. А я другого хочу.

— Чего же?

— Хм… адреналина. Чтоб кровь кипела и пар из ушей валил. Я там на железе дрался, с моста на верёвочке прыгал, на зацепе катался, с акулами нырял. И здесь меняться не собираюсь.

— Н-да уж… как мы сюда попали, так все стремились добиться мира и достатка. Теперь я вам это всё на блюдце, а мы кушать не хотим.

— Не хотим. Хотим палку железную и в войну играть.

— Ну и плывите. Что вам ещё сказать. Насильно мил не будешь…

И когда КПВ вышел, то чиновник тихо добавил:

— Может, утопнешь там с остальными дегенератами. Нам проблем меньше будет.

Днём КПВ встретился с Себасом в кабаке. Кроме него и гнома Грани пришло ещё двое участников будущей экспедиции. Оба рослые и крупные. На их фоне КПВ смотрелся Кощеем. Один отзывался на Марка и был реконом-ранятником, начинавшим с античности.