Сердце матери - страница 48

— У меня, например, начинаются приливы. Взгляните на мое лицо. Такое чувство, будто меня вынули из скороварки!

Это сказала моя соседка. Она действительно была вся красная.

— Не стоит жаловаться. Вы отлично выглядите!

Видя, что мы смеемся, медсестра вышла из палаты.

Я поправляла подушку, когда в палату вошла Мари-Те с коробкой печенья в руках: я обожала эти штуки. С тех пор как я заболела, она всегда старалась составить мне компанию в больнице, независимо от того, приезжала я на курс химиотерапии или на обследование. Я успела рассказать ей последние новости о детях, о приступе страха Жюли, когда сообщили, что на улице меня ждет машина «скорой помощи». Меня отвезли на сотню метров, в другой корпус. Я не боялась: я уже привыкла к томографии и ядерно-магнитным резонансным исследованиям. Я умирала. Узнать, когда именно это произойдет, было лишь деталью. Важной, но все равно деталью.

Обследование продолжалось десять минут. Потом я отправилась в зал ожидания, предупредив врача:

— Я хочу узнать результат сейчас же. Не волнуйтесь: я знаю, что если в моем мозгу обнаружат опухоль, это значит, что мне остался месяц, не больше. Вы ничего не будете скрывать от меня, хорошо?

У врача был немного ошарашенный вид, но он кивнул в знак согласия. Я уже начинала сердиться и готова была отправиться требовать результат, когда он позвал меня.

— Все в порядке, ничего нет.

— Хорошо.

Значит, у меня не будет календаря к Рождеству. Ну что ж… Есть и другие способы развлечься.

С тех пор как я узнала, что умру, я остро чувствовала необходимость сполна насладиться жизнью. Первое, что я сделала (после всех дел, связанных с размещением моих детей у Пинье), — это отправилась с подругами в Париж. Мы ни разу никуда не ездили вместе, не считая покупки одежды на Центральном рынке. У нас с Сесилией было шестеро детей на двоих. И у каждой — куча забот, так что для прогулок не оставалось времени. К тому же они стоили дорого. Вдобавок я не могла оставить детей на Жиля. Я не раз звонила подругам с просьбой посидеть с ними, когда мне нужно было куда-то сходить, поэтому не собиралась снова просить их, собираясь поразвлечься. В тот вечер нас было четверо: Эвелин и ее дочь Орелия, Сесилия и я. Ни одна из нас не хотела садиться за руль, но мы все-таки уговорили Орелию стать нашим шофером. Эвелин было сорок девять лет, Сесилии двадцать восемь, а мне тридцать шесть, но в отношении развлечений все мы были словно одного возраста. Они без труда уговорили меня: сейчас или никогда! Как обычно, посидеть с моими детьми пришел Джо. Мы начали с аперитива у Эвелин дома, она даже достала шампанское. Вечер начинался отлично! Потом все уселись в машину Эвелин. Было странно ехать куда-то без детей, и я решила воспользоваться этим в полной мере. Мы с Сесилией отлично себя чувствовали, устроились сзади и даже строили рожицы водителям соседних машин — к стыду Эвелин…

С тех пор как я узнала, что обречена, для меня не существовало никаких запретов. Я уже ничего не боялась. Узнав о метастазах в легких, я принялась курить в три раза больше, выкуривая почти пачку в день. Моя жизнь превратилась в парк развлечений — мне больше не хотелось быть серьезной. Прежде я была организованной и никогда не откладывала дела на следующий день. Теперь у меня появилось желание развлечься, пожить более спонтанно и непредсказуемо. Сесилия неотступно следовала за мной, сопровождая меня во всех проделках. «Вы пробудили в моей дочери темную сторону натуры», — заметил однажды ее отец. Я же считаю, что в Сесилии это было всегда. Мы с ней всегда были сообщниками, всегда одинаково реагировали на происходящее. На своем мобильнике я выбрала смешную мелодию в качестве звонка: «Паук-свинья, паук-свинья! Он хочет залезть на потолок, но нет — ведь он свинья! Осторожно: рядом паук-свинья!» Когда звонит мой телефон, Сесилия единственный человек, способный подхватить вместе со мной эти странные слова, независимо от того, где мы находимся. Иногда я даже не успевала ответить на звонок, так мы хохотали! В супермаркете мы толкали тележки, на бегу опустошая полки отдела, подшучивали над клиентами… Однажды нас даже выпроводили из магазина, так мы шумели. Видимо, нам обоим нужно было снять напряжение. Я понимаю людей, которые изо дня в день поступают подобным образом, потому что знают, что вскоре умрут. Время от времени полезно становиться немного чокнутым. Я предпочитаю быть посмешищем в глазах незнакомых людей в супермаркете, чем собственных детей.