Сердце пламени - страница 14

— Итак, — пробормотала Фрейя, — откуда вы родом?

Она продолжала изучать его пальто.

Пошито портным, причем лондонским. За эту мимолетную причуду и еще пару отличных нарядов Рюрик заплатил небольшое состояние, прежде чем погнался за Фрейей. Но ведь он дреки. И не оденется в крестьянское тряпье, будто вытащенное из свинарника.

— Я прибыл с юга, — ответил Рюрик, рассматривая ее черное платье простого покроя. Фрейе надлежит быть облаченной в шелка, а еще лучше — нагой возлежать на шелковых простынях. Она заслужила вещи получше, и он обеспечит ей достойный гардероб, прежде чем порвет с ней.

— И вы прибыли сюда за историями о дреки? Местными поверьями?

Осторожно. Он не мог лгать, дреки были связаны своим словом и гордились этим.

— Мне интересно, что ты думаешь о подобных созданиях, — ответил Рюрик. Как раз принесли вино, эль и ужин. — Многие не верят в их существование. В основном горожане, да еще те, с Континента.

— Я видела… доказательство их существования. — Фрейя хмурилась над стаканом эля. — Проклятая тварь съела моего барана.

— Твоего барана? — Снова эта чертова скотина. Она что, никогда его не простит? Баран был вкусным, да еще и привел Фрейю в его логово, а ведь они могли бы вовсе не встретиться.

— Моя деревня платит десятину, — продолжила Фрейя. — Тридцать лет мы обязаны были жертвовать вирму животное, чтобы он нас не трогал. Папа рассказывал, как он и другие селяне собрались много лет назад и заключили договор с чудовищем.

Чудовищем?

— Они были либо очень смелыми, либо очень глупыми, чтобы обратиться к столь свирепому существу.

Фрейя пожала плечами.

— Может, они предполагали, что их предложение будет принято? Вирмы ленивы. Зачем вылетать на охоту, если раз в неделю тебе под нос приведут ягненка, да еще и привяжут? Папа говорит, раньше дреки часто охотился, но теперь он в основном валяется в горе, впитывая тепло вулкана.

— Я думал, вирмы — свирепые могучие хищники.

— Когда пожелают, да. В основном он нас не трогает. Связан обещанием не причинять нам вред… — Между бровей Фрейи пролегла морщинка. — Но теперь, похоже, кто-то из местных нарушил слово и нанял охотника.

— И с чего это тебя тревожит?

— Не тревожит. — И все же беспокойство не ушло с ее лица. Фрейя вздохнула. — Раз они нарушили клятву, то и вирм более ею не связан. Если верить легендам, дреки — мстительные создания. Не хотела бы я навлечь на себя их гнев. Я не могу больше терять овец.

И не потеряешь… Ее неистовое отчаяние в пещере поразило его в самое сердце. «Мы с отцом будем голодать…»

— Может, его успокоит другая дань?

После этих слов она в упор взглянула на него своими сияющими эмоциями разноцветными глазами, зеленым и карим.

— Вы о принесении в жертву девственницы? Мы больше не занимаемся подобным варварством.

— Такая редкость, — признал Рюрик, — к сожалению.

— Девственницы или принесение их в жертву? — поддела Фрейя.

Рюрик позволил себе слегка улыбнуться и не ответил.

— Ты так говоришь, будто это преступление.

— Ни одну женщину не должны принуждать к подобному.

А вот теперь она явно разозлилась. Ее глаза сверкали. Рюрик уловил отголосок мысли. По соседству с их фермой девственниц было немного. Молодые женщины либо повыходили замуж, либо еще не достигли зрелости.

Кроме нее.

— В старые времена женщине предлагали стать данью, — ответил Рюрик, потягивая вино и любуясь искрами, брызжущими из ее глаз. Красавица. — Это была честь.

— Чтобы тебя сожрали?

Какая невинность…

— О, да. Посмаковали.

Ресницы Фрейи опустились на пылающие щеки. И все же она не отозвалась на игривый намек и, судя по всему, намеренно, ведь мысль определенно уловила.

— Вы о тех дурацких эддах, что рассказывают, как дреки ходят среди нас.

— А как по-твоему, такое возможно?

— Да зачем им это? Мама говорила, что лишь в людском обличье дреки уязвимы и смертны. К чему им рисковать?

— От одиночества, возможно.

— Вы приписываете человеческие качества нелюдям.

— Нелюдям, как же, — возразил Рюрик, уже сам теряя терпение. — Они, конечно, иные, но любому живому существу нужна родная душа.

— Есть же другие дреки, — парировала Фрейя. — В каждом вулкане Исландии сидит как минимум одна тварь. Иногда больше.