Сердце сокола - страница 12

Они ждут и верят, что вы будете мудрым и милостивым правителем и подарите им такое же благоденствие, какое царило при вашем отце. Что станет с ними, если с вами случится несчастье? Отдадите их на волю победивших врагов? Слишком широкий жест даже для Соларов, ваше величество!

Рейнардо наконец посмотрел на нее без прежней снисходительности.

— Не ожидал услышать подобные речи из уст фрейлины, — признался он. — Кажется, политика — это не то, что должно интересовать прекрасных юных сеньорит.

Кристина вздохнула: при всей своей непохожести брат и сестра Солары время от времени проявляли абсолютно одинаковые качества. Например, изображали умудренных опытом покровителей, когда хотели уйти от неудобных вопросов.

— Мне почти двадцать, ваше величество, — сообщила она, не желая менять тему разговора на балы и наряды, о которых, очевидно, только и должны думать фрейлины. — Достаточно зрелый возраст, чтобы не только понимать, что происходит вокруг, но и озаботиться благополучием других людей. Ваша сестра, ваш телохранитель и половина двора считает, что вам грозит совершенно определенная опасность, и только вы отказываетесь это признавать. Я не понимаю!..

— Пожалуй, что не понимаешь, Кристина, — прервал ее неожиданно усталым голосом Рейнардо, и она замолчала, поняв, что зашла слишком далеко. Он же остановился и отвернулся от нее, задумавшись. — Да, не понимаешь, но раз уж даже ты обеспокоилась моей безопасностью, я объясню. Ты добрая девочка, Кристина, и заслуживаешь правду. И, надеюсь, захочешь ее увидеть в отличие от Виктории, Сантьяго и этой самой половины двора.

Он указал на попавшуюся им по дороге скамью, предлагая Кристине сесть, и сам опустился на другую сторону. На пару минут задумался, потом тряхнул головой и посмотрел Кристине в лицо ясными глазами.

— Я очень любил отца, — совсем не с того, на что рассчитывала Кристина, начал он. — Так любил, что возненавидел сеньора Керриллара, когда он спас меня от вепря, не позволив умереть вместе с отцом. Никто тогда не мог образумить меня: ни мать, ни сестра, ни дядя Эдуардо. Я искал смерти с какой-то оголтелостью и однажды едва не встретился с ней, пробравшись в самую высокую дворцовую башню и вознамерившись в годовщину отцовской гибели присоединиться к нему. Как сеньор Керриллар нашел меня там, я так и не узнал, но он не позволил мне совершить самую большую ошибку в жизни. Мне было в тот момент двенадцать, Кристина, и я, конечно, еще не мог в полной мере противостоять взрослому мужчине. Но мной овладела такая ярость, что я почти не помнил в той схватке себя. Слабое, разумеется, оправдание моему поступку, но, поняв, что проигрываю, я выхватил из сапога нож и бросился на сеньора Керриллара. Если бы он в тот момент ослабил хватку, клянусь, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Но он каким-то непостижимым образом сумел достучаться до моего сознания и объяснить, сколь я не прав, желая лишить свой народ короля, когда страна еще не оправилась от предыдущей потери. Он сказал почти что те же слова, что сказала сейчас ты, Кристина, — о слишком широком жесте и моей ответственности перед Эленсией, — поэтому я и решил поведать тебе историю, о которой до сих пор знали только мы с сеньором Керрилларом. Он не захотел предавать ее огласке, решив, что с меня и так довольно несчастий, а я с тех пор проникся к его мудрости и стойкости самым глубоким уважением. Его слова и вера в меня стали лучшим стимулом справиться со своим горем и оправдать его отношение.

Я обязан ему не только жизнью, но и честью, Кристина, и никогда не нарушу свой долг по отношению к этому человеку. Что бы ни думали о нем другие, я знаю правду. Желай сеньор Керриллар мне смерти, он не стал бы спасать меня, да еще дважды, когда я сам к ней так стремился. Брать грех на душу теперь, посвятив лучшие годы своей жизни моему воспитанию, просто глупо, ты не находишь?

Кристина слушала со смесью изумления и горячей искренней жалости. Почему она никогда не думала о том, сколь много боли довелось пережить Рейнардо и Виктории? Сначала они потеряли отца, а спустя несколько лет — и мать, оставшись сиротами в совсем еще нежном возрасте, когда так нужна родительская поддержка и любовь. Кристина очень остро прочувствовала это в институте благородных девиц, где провела четыре года после смерти бабушки, а ведь ее родители были живы и здоровы. И на ней не лежала ответственность за судьбу целой страны. Стоило ли после этого требовать от Рейнардо предать человека, который поддержал его в самую трудную минуту? Когда никто другой оказался на это не способен?