Сердце сокола - страница 9

Она покачала головой и принялась послушно припоминать.

— Волосы… чуть короче, чем у его величества… Ни усов, ни бороды — гладко выбрит. Кожа смуглая. Глаза… — тут Кристина задумалась и в смущении пожала плечами. — Кажется, в глаза я ему не заглядывала. Слишком дерзко…

Виктория удрученно закатила собственные глаза.

— Ох уж это институтское воспитание! — посетовала она. — Голову не подними, с кавалером первой не заговори. Останешься пожизненной фрейлиной, Криста, а ведь это совсем не твое место. Надо быть смелее. Поверь мне, я только счастья тебе желаю!

Кристина промолчала, не желая ни спорить, ни соглашаться. Кажется, она была достаточно смелой, когда согласилась стать курьером между инфантой и ее возлюбленным. Но уж нескромности в отношении мужчин она себе позволять не собиралась. Не тому учили ее родители. И она не собиралась порочить их добрые имена своим поведением.

— Ладно, — вздохнула Виктория, очевидно поняв, что завела этот разговор совсем несвоевременно. — Сегодня мы с тобой точно ничего не выясним. Надо ждать новой встречи с Альконом и тогда уже действовать решительно. А пока — ступай спать, Кристина: вижу, что ты утомилась. Завтра подумаем, как нам быть. Новый день всегда лучше старого.

*Tpacro — домашние духи, крохотные человечки с озорным и нервным характером. (прим. авт.).

**Найо — уменьшительное от Рейнардо (прим. авт.)

Общаться с королем Кристине по необъяснимой причине было проще, чем с его сестрой. Не сказать, конечно, чтобы их беседы отличались частотой или хоть какой-то доверительностью, однако после них в душе у Кристины оставалось тепло и легкий приятный уют. Рейнардо, несмотря на данное рождением высокое положение, был учтивым и деликатным человеком, тонко чувствующим своего собеседника и умеющим обходить острые углы, чтобы не обидеть и в то же время не упустить своего. Очень полезное умение для короля, чьей обязанностью была необходимость постоянно договариваться с главами других государств и собственным народом, которое Рейнардо, однако, почти не использовал, предоставляя право общения с высокопоставленными гостями и соседями своему наставнику и тем самым портя с ними отношения.

Кристина никогда не понимала этой уступчивости со стороны короля, отнюдь не выглядевшего безвольным и равнодушным к долгу человеком, но до сих пор это как будто ее не касалось. Теперь же, после общения с Альконом, она уверилась, что это ошибка и непозволительная слабость. И хотела попытаться что-то изменить.

Утро казалось ей вполне удачным временем, чтобы осуществить свое намерение. Рейнардо перед завтраком всегда совершал прогулку по саду, и Кристина, поднявшись на рассвете, решила не откладывать разговор.

Горничная клевала носом, сонно заплетая ей косы и укладывая их на затылке, а Кристина с трудом могла усидеть на месте от нетерпения. Понимала, насколько сложное и деликатное дело ей предстоит. Возможно, к нему следовало получше подготовиться, но после вчерашних откровений Виктории тянуть Кристина не могла.

В конце концов, Рейнардо всегда был добр и внимателен к ней и вряд ли не поймет ее желания помочь. А потому, едва дождавшись, когда горничная завершит шнуровать платье, Кристина накинула на плечи мантилью и спустилась в королевский сад.

За последние полгода, проведенные подле инфанты Виктории, она наслаждалась им почти каждый день, но никогда не уставала от вида этой буйной теплой зелени. Изыскано подстриженные сосны и диковинно причесанные кипарисы, будто приглашенные на королевский бал; хитроумный лабиринт из кустов самшита, в котором ничего не стоило заблудиться; клумбы с любимыми Кристиной лилиями, нередко задерживающими ее возле себя довольно надолго. Небольшой живописный пруд с фонтанами, у которого неторопливо и чванно прогуливались фазаны и дикие голуби. Статуи давно ушедших монархов, столь много сделавших для своей страны, что Эленсия по праву считалась одним из сильнейших государств не только на Пиренейском полуострове, но и во всей Европе. Вот только они не сумели уберечь ее от творившегося ныне произвола. И Кристина, став фрейлиной инфанты, против воли оказалась в самой гуще придворных интриг.