Сердце степи. Полёт над степью - страница 3

- Аслэга нет - и всё кувырком! Идите к Оладэ и найдите Укана! - гаркнул Каваад и тут же сам сморщился от крика. - Всем, кто ушёл пить со стражи - плетей! Дуутас! Где Дуутас?

Руан шагал, держась за висок, потирая воспалённые глаза. Надо найти чёртова Рикада, его длинный язык может помочь уболтать… Кого? Мысли перемежались с болью, как подтухший крем с бисквитом в неудачном торте.

- Мне нужно побеседовать с Ул-хасом, - сказал он слуге, оглядываясь в конец улицы, откуда доносились приглушённые расстоянием истошные вопли Каваада. - Дружище, а ты не видел тут вчера такого коричневого заср… человека? Не очень высокого.

- Ул-хас отдыхает. Его уже разбудили раз, не стоит снова беспокоить. Коричневого видел. Он с женой су-тууса тут вчера был, который братоубийца, - сказал слуга.

Руан схватился рукой за ограду. Харан… Харан! Что же ты натворил?!

Со стороны недодворца к ограде бежал ещё один мужчина, очень встревоженный. Он отозвал слугу у ворот и о чём-то с ним переговаривался, потом повернулся к Руану и позвал за собой.

Руан широко шагал за ним, оглядываясь. В этой части он ещё не бывал, слуга вёл его переходами, галереями и лестницами на второй этаж одного из больших строений, и у одной из дверей остановился, перебросившись парой фраз со стоящими возле неё людьми. Один из слуг быстро охлопал Руана по бокам и штанинам, вынул нож из ножен у него на поясе и передал другому парню.

- Прошу, - сказал он, открывая дверь.

Комната за высоким резным порогом была просторной. У стены ярко горел очаг, бросая блики на резную тёмную мебель и серые стены, занавеси балдахина большой кровати, высокий письменный стол и умывальник, блестящий полированным серебром. Руан шагнул и наткнулся взглядом на чёрную фигуру Аслэга, который стоял у очага.

- Доброе утро, господин Аслэг, - сказал Руан, кланяясь. - Тебе, как я вижу, доложили, что твой сотник и мой друг Харан…

- Кто за тобой стоит? - тихо и свирепо проговорил Аслэг, шагая к нему. - Я знаю, что ты не сам по себе. Говори, кто стоит за тобой?

- Я выражаю дружественные намерения крейта Камила и всего Арная, - сказал Руан, вглядываясь в странно осунувшееся за ночь лицо Аслэга. На пиру этот чёрт был гораздо бодрее. - За мной никто не стоит.

- Ты подослал Ул-хасу женщину, которая годится в жёны крейту, просто чтобы выразить дружественные намерения? - Аслэг свирепо поднял бровь, его губы были поджаты. - Руан, ты держишь меня за полоумного?

- Ни в коем случае, господин Аслэг… Ни в коем случае! - До чего же он мрачный… как врэк, восставший из мёртвых и вылезший из склепа. - Для меня честь, что мой подарок так высоко оценили!

- Твой подарок? Женщина, готовая убивать? - скривился Аслэг. - А ну, подойди!

Руан в каком-то ужасе от выражения лица Аслэга шагнул за ним, и тот резко отдёрнул занавеску балдахина.

Сердце оборвалось и летело вниз, в бескрайнюю бездну. Камайя лежала на кровати, белая, неподвижная, в клубах дыма своих серых волос, и Аслэг откинул покрывало, на миг ослепив Руана мелькнувшим видением белоснежной, в синеву, груди, под которой белели повязки с засохшими бурыми пятнами.

- Кам… - Сердце было разорвано, оно не могло биться, и горло сковало. - Ах ты… Ублюдок! Я убью тебя! - Руан кинулся, зверея, не видя ничего перед собой, но изящный отблеск прочертил воздух перед ним, и он замер, наткнувшись кадыком на остриё короткого клинка. - Ты…

- Ты считаешь, я убил её? Я не убивал.

- Но кто? Кто мог… Камайя…

Аслэг бесшумным, незаметным движением убрал клинок в ножны на поясе, стиснул челюсти и задёрнул занавеску.

- Значит, ты не подсылал никого убить её. Хорошо.

- Ты смеёшься, подонок? Она была дорога мне, как дочь, как сестра!

- Ты забываешься. - Аслэг вскинул руку в предостерегающем жесте, проходя мимо, шагая от стены к стене.

- Прошу простить… Аслэг, она… Как?! Почему?

Аслэг резко махнул другой рукой в сторону столика, на котором лежала стрела с четырёхгранным наконечником. Руан сжал кулаки и зажмурился. В неё стреляли… Кто?!

- Кто?! - прохрипел он, впечатывая кулак в стену. - Кто?!

Ярость рвалась из его груди, он рычал, и серое покрывалось красным с его кулаков.