Сердце в когтях - страница 20

И поэтому тоже, хирургом нельзя было сделать любого человека. Для этого нужна особая предрасположенность. «Хирург должен иметь глаз орла, силу льва, а сердце женщины» Поэтому врачей было мало. Поэтому врач не может, вот так вдруг, стать убийцей. Алена все еще не могла поверить в то, что впервые в жизни кого–то убила. Всей душой она противилась этому и отрицала это, пытаясь оставаться в уверенности, что это была случайность, а не ее намерение убить. Я врач, я не убиваю, я лечу, — как заклинание вспоминала она слова Андреда, — и неважно, чью жизнь не могу отнять, пусть даже врага, главное — не могу отнять жизнь. И как же ей быть шпионом, какая цель должна быть у шпиона? Убивать или спасать? Как переломать себя и заставить делать то, что для тебя противоестественно? Если она и сможет это, то будет очень плохим убийцей и перестанет быть хорошим врачом. Она не могла с этим смириться. Каждый должен делать то, для чего предназначен. Потому что только это он сможет сделать идеально. А если что–то делать заведомо плохо, то к чему вообще начинать? Убивать должен солдат, а врач должен лечить. И она решила, что будет зондом. Просто датчиком, регистрирующим и запоминающим входящую информацию. Просто наблюдателем. Но, шпионом она не будет. И будет делать то, что может и умеет. Не пытаться уничтожить врагов, а стараться спасти людей. Потому что только эта цель даст ей силы совершать невозможное. Ее невеселые мысли прервал звук пришедшей в движение платформы. Похоже, сеанс окончен.

Пока она тщательно одевалась, медик смотрел на нее. Потом, то ли спросил, то ли констатировал:

— Не заснула.

— А должна была? — поинтересовалась Алена.

— Вообще–то, да — озабоченно ответил он.

— Ну, могу еще там полежать, — предложила девушка.

— Там больше нельзя на сегодня, — возразил Андред, — но выспаться тебе надо.

— Не думаю что это возможно, — сообщила Алена, — по всем признакам мне грозит долговременная бессонница.

Андред поморщился и спросил:

— Ты чего–то боишься?

— Нет, — честно ответила Алена, безразлично глядя ему в глаза.

Он вздохнул и потер висок.

— За сына я тебя не виню. Война — это был его личный выбор. Меня волнует, что он может быть еще жив.

— Он мертв, — уверенно покачала головой Алена, — я видела его зрачки, они были совсем не такие, как у твари в грузовике. И там было море крови. Тебя интересуют подробности?

— Как тебе удалось нанести удар с такой силой?

— Я его не наносила. Его нанес он. Он прыгнул на лопату, которую проектировали для того, чтобы рубить корни деревьев и колоть камни, специально для подобной местности. Она прорубила ему грудь насквозь вместе с позвоночником. Падая на нее, еще и сломал мне ребра. Вы, конечно, крепкие ребята, но мне трудно представить выжившего после такого.

— Он не успел себя заморозить?

— Нет, — убежденно покачала головой девушка, — и меня до сих пор удивляет, почему он был без брони. Хотя, ты ведь тоже без брони…

— Он мертв, — задумчиво отозвался Андред. И надолго замолчал.

— Что дальше? — не вытерпела тишины Алена.

Медик очнулся от раздумий:

— Не сегодня. Сегодня тебе надо выспаться.

— Я не засну, — повторилась Алена.

Андред прошел к стеллажам вдоль стены у входа, отодвинул панель на одном из них, взял тонкий стеклянный цилиндр и повернулся к Алене:

— Заснешь.

— Что это? — вяло поинтересовалась девушка.

— Снотворное.

— Я его не употребляю, — категорично отказалась она.

— Придется, — пожал плечом медик.

— Что, прямо здесь? — обреченно начала сдаваться Алена, — а пока я буду спать, ты вскроешь мне череп и вытащишь из него мозги?

— Нет, — покачал головой Андред, — моя комната наверху. Вскрытие живых людей не моя специальность. И твой череп мне нужен не вскрытым и с мозгами. Кончай заниматься ерундой. Если я сказал что не причиню тебе вреда, значит не причиню никакого. Ты пойдешь спать сама или мне тебя отнести?

— Сама. Только можно не раздеваться?

— Если тебе так удобней.

— Веди, — решила Алена, поднимая с пола свой новый кейс.

Когда девушка проснулась, комната была пуста. Однако, у кровати стоял ее медицинский ранец и на стуле был сложен комплект коричневой униформы. Ее собственной одежды нигде не было. Голове было легко и ясно, нервы или еще не проснулись, или уже смирились с новой действительностью. Тело чувствовало себя новорожденным. Алена сунула руку под подушку и вытащила запрятанные туда перед сном офицерские часы, поднеся их к глазам. Она спала больше суток. Но, как же сеанс регенерации? Впрочем, если Андред не разбудил, значит график не принципиален. Больше суток потеряно. Алена поморщилась. Ответ на рапорт командования гарнизона из Объединенного Союза наверняка уже пришел. А у нее все еще нет ни связи, ни какой–либо значительной информации. Она даже не знает что с парнем из грузовика. Стоп. Она точно помнила, что укладывалась спать, не раздеваясь и не разбирая кровати. Но сейчас находилась под покрывалом и в одном военном белье чужой униформы. Щеки полыхнули злостью. Зачем кому–то понадобилось ее раздевать? Девушка встала, осмотрела тело, пытаясь нащупать что–нибудь странное в тех местах, которые были недоступны для визуального осмотра. Никаких новых отметин на нем не появилось. Но ей нужны были объяснения. Она быстро оделась, переложила инструменты в привычный ей ранец, где могла на ощупь найти любой необходимый предмет и просунула плечо в одну из лямок. После чего направилась к двери. Но, та была заперта.