Сердце змеи - страница 2

Описать грянувший за этим событием скандал не хватит никаких слов. Фросты были в шоке, прочие чистокровные семьи, считавшиеся друзьями Фростов, были в шоке. Как только первое потрясение чуть-чуть спало, со стороны родных и друзей последовали многочисленные уговоры, угрозы, проклятия, обещания, однако Ричард остался непреклонен. С Амелией Соммерс он познакомился, когда спас ее от какого-то спятившего вампира, которого выслеживал в Дублине, влюбился в нее и жениться собирался только на ней. Маггла узнала о мире магии, однако не испугалась, а сама прониклась к своему спасителю благодарностью и симпатией, а потом приняла его предложение руки и сердца.

Занавес.

С этого момента положение семьи Фрост пошатнулось. Ричард Фрост был заклеймен предателем крови и изгнан из всех великосветских гостиных, бывшие друзья отвернулись от него, родители перестали с ним общаться, его имя больше не упоминалось в разговорах и приравнивалось к ругательному слову. Хладнокровия и трезвого ума Фростов Ричарду хватило, чтобы отнестись к этому как к чему-то неизбежному и ни о чем не сожалеть. Покинув фамильный особняк в Грейт-Хэнглтоне, он перебрался с молодой женой в Лондон, где они и жили после свадьбы.

Конечно, чистокровные волшебники и раньше преступали через принятые в их семьях устои и женились на тех, кто считался ниже них по положению. Взять хотя бы Андромеду Блэк, вышедшую замуж за магглорожденного, или Эйлин Принц, вышедшую замуж вообще за маггла. Однако в случае Ричарда ситуация была еще более скандальной – ведь тут предал род не кто-нибудь, а единственный наследник! Пожилые мистер и миссис Фрост в один голос заявляли, что никогда не признают своих внуков-полукровок частью рода Фрост, а имя невестки не прозвучало в их устах вообще ни разу. На много лет любое общение между родителями и сыном было прекращено.

Потом грянула Первая магическая война, и имя Ричарда Фроста снова начали произносить в кругах чистокровных волшебников – правда, этими волшебниками являлись, в основном, Пожиратели Смерти, ибо лорд Волдеморт решил, что сильный маг из древней чистокровной семьи, прекрасно разбирающийся в темной магии, может стать отличной боевой единицей, если переманить его на свою сторону. Старшие Фросты Пожирателями Смерти не являлись, однако взгляды и политику Волдеморта, направленные на очищение магического мира от маггловской крови, горячо одобряли и охотно спонсировали его кампанию по захвату власти. Ричард Фрост же, доказавший своим браком, что не разделяет позицию большинства чистокровных семей, отреагировал на нависшую над его семьей угрозу оперативно – беременную жену отправил на материк, а сам, старательно уклоняясь от любых встреч с родственниками и бывшими друзьями, отправился прямиком к Ордену Феникса и предложил свою помощь.

В 1981 году самый великий темный волшебник бесследно исчез, Гарри Поттер стал самым знаменитым ребенком в Англии, магический мир праздновал окончание войны, Фросты счастливо воссоединились, и Ричард впервые увидел свою годовалую дочь, которая родилась, пока Амелия скрывалась в Тулузе.

В последующие четырнадцать лет жизнь протекала спокойно и размеренно. Ричард продолжал выполнять задания Отдела Тайн, у Фростов родилась вторая дочь. Умерли старшие Фросты, и Ричард-таки встал во главе рода вместе со своей женой-магглой, несмотря на все попытки родственников оспорить его права. Семья покинула лондонский дом и переехала в фамильное имение Фростов в Грейт-Хэнглтоне, где старинный особняк подвергся капитальному ремонту и переделкам, после которых ни один уважающий себя чистокровный волшебник не осквернил бы себя посещением оного, ибо в ремонте Ричард учел желания и привычки своей жены, и теперь в доме провели электричество, привезли привычную миссис Фрост маггловскую технику – в общем, новый хозяин дома наплевал на магическое наследие, как мог. Обитавший в поместье домовик поначалу наотрез отказывался подчиняться новой хозяйке, а многочисленные портреты предков начинали шипеть и сыпать оскорблениями в адрес всех жильцов поместья. Ричард не ругался и никого не оскорблял, однако проявил свойственную ему твердость и решительность и просто громко пообещал все портреты в доме сжечь, а домовика – пожилого Лени, который служил Фростам более сотни лет – отпустить на все четыре стороны. После этого назревавший бунт сам собой утих, и дом, пусть неохотно, но принял новых хозяев. Жизнь потекла своим чередом.