Сердцеедки. Правила любви - страница 38

— Не могу. — Рейвен, изображая безразличие, перевернула страницу партитуры. — Может, в другой раз?

Тут подошла Амелия, четвертая флейта, и недовольно зыркнула на Гораса.

— Ты сидишь на моем месте. — Амелия серьезно относилась к своему статусу четвертой флейты, и каждый, кто занимал ее место, видимо, автоматически считался нарушителем какого-то ее личного Кодекса флейтиста.

— Извини. — Горас поднялся. — Рей, — он повернулся к ней, — если передумаешь, ты знаешь, где меня найти.

— Конечно.

Он сунул руки в карманы и стал подниматься к ударным. Рейвен украдкой наблюдала, как он берет барабанные палочки и выбивает дробь в воздухе, разогревая кисти. Пожалуй, все-таки не украдкой, поскольку он поймал ее взгляд.

Покраснев, Рейвен отвернулась к своей партитуре и взяла в руки флейту. Приложив мундштук к губам, она плавно выдула мягкую ноту, разыгрываясь вместе с остальными.

Она следует Кодексу. Она поступает правильно.

Ноздри Алексии щекотал запах хрустящих страниц и старых кожаных переплетов. Исторический зал библиотеки был ее самым любимым местом в школе. Она словно бы ступала в прошлое. Отыскав 900-й номер в классификаторе Дьюи, она поставила на нужную полку книгу по истории Америки. Потом повернулась к своей тележке и увидела Бена — тот листал книги, которые Алексии надо было расставить по местам.

— Что ты делаешь? — спросила она.

Она не видела его со вчерашнего дня, и когда двадцать минут назад зашла в библиотеку и не нашла там Бена, разочарование было безмерным. Поэтому она сразу приступила к работе: стала отмечать возвращенные книги и раскладывать их по местам. Но, толкая свою тележку между стеллажами, Алексия не могла думать ни о чем другом.

Так сильно она не влюблялась со времен Оуэна Уилсона из «Образцового любовника». Хотя то, что она испытывала сейчас, Алексия не назвала бы влюбленностью. Ей просто хотелось видеть его, вот и все. Скорее, дружеская привязанность, вот что.

Бен вытащил из стопки книгу о Древнем Риме и протянул Алексии.

— Ты знала, что в Древнем Риме опущенный вниз палец означал зрительское благоволение к гладиатору на арене? — Он вопросительно приподнял бровь.

— Нет, пожалуй, не знала.

Сунув книгу на первое попавшееся место на полке, он развернулся к Алексии.

— Будь я римским императором — а я им, скорее всего, не буду, потому что я слишком умен для этого — я бы показал тебе… — Он опустил вниз большой палец. — Вот так.

— Значит, ты мне благоволишь?

Бен сложил руки на груди.

— Точно.

Если бы у Алексии под рукой оказалось зеркало, она бы увидела, что веснушки у нее на лице зажглись, словно новогодние огоньки. Она отвела взгляд. Лесть — а ведь это была именно она — лишала Алексию уверенности.

— Разве ты не должен быть в компьютерном классе?

— Нет. — Бен улыбнулся. — В данный момент я должен быть в кабинете миссис Халовей и звонить своей матери.

Алексия повернулась к нему и нахмурилась.

— Правда?

— Правда.

— Ну так кабинет миссис Халовей вон там. — Она кивнула на дверь за спиной Бена. — Прямо и направо.

— Так вот где он, оказывается! А я-то думал! Ладно, пойду, позвоню, пока мне не испортили обед.

Он вышел из зала и направился к кабинету библиотекаря. Миссис Халовей улыбнулась и вручила ему телефон, после чего вышла из кабинета.

Бен набрал номер и с кем-то недолго поговорил. Алексия подглядывала через окошечко в двери. Бен был чертовски хорош. Даже просто наблюдая за ним, Алексия невольно улыбалась. А уж когда разговаривала с ним, то хохотала так, как никогда в жизни. Если бы ей пришлось выбирать между своим неприкосновенным временем в одиночестве и часом в обществе Бена, она бы выбрала Бена.

Повесив трубку, он обернулся, и Алексия тут же нырнула за полку. Она вернулась к стеллажу и занялась раскладыванием книг.

Алексия успела убрать две книги, когда Бен неожиданно выскочил перед ней, заставив ее взвизгнуть от испуга и уронить стопку книг. Книги с грохотом упали на пол.

— Я не хотел пугать тебя, — сказал Бен и нахмурился, словно обдумывая свои же слова. — Ну, ладно, буду откровенен. Я хотел напугать тебя, но вовсе не так сильно. — Он присел и собрал упавшие книги. — Вот, держи.