Сердцевина яблока: Демифологизированная история The Beatles - страница 9

Интенсивность работы на сцене отразилась и на внеклубной жизни Beatles. Они вели себя вызывающе дерзко, как люди, которым нечего терять. Леннон с наслаждением вспоминает, как однажды воскресным утром юные монахини, случайно (ли?) забредшие в гамбургскую «клубляндию», застали весьма специфическое зрелище: пятеро битлов, стоя у своего клуба, безо всякого стеснения справляли нужду прямо на улице. Леннон утверждает, что это был не самый вопиющий инцидент из их гамбургской жизни. Пятерым гордым ливерпульцам, на манер молодого Пресли одетым в черную «кожу» и густо набриолиневшим волосы, было плевать на все — кроме музыки, и они выдавали ее с такой энергией, какую мир уже не увидит в последующие годы. От них исходила сильнейшая аура маскулинности.

Незадолго до рождественских праздников 1960 года Beatles, усталые и вконец измученные, вернулись в Ливерпуль. Им удалось получить выступление в «Лизерлендской ратуше» — огромном танцевальном зале в пригороде Ливерпуля. В тот вечер пораженная публика стала свидетельницей настоящего взрыва. Ливерпульские тинейджеры не могли поверить, что перед ними та самая, в общем-то заурядная группа, которую они раньше слышали в «Пещере». Еще недавно балдевшие от сладких баллад Клиффа Ричарда, теперь они, услышав мощный бит этих скачущих по сцене гризеров в «коже», пришли в настоящее безумие.

Весной следующего, 1961 года пятерка Beatles снова приехала в Гамбург, чтобы выступать в другом уже клубе — «Top Ten». «В этот раз они были еще более буйными, — рассказывает Астрид Кемп, их фотограф и друг. Она и ее бойфренд Клаус Вурман были первыми авангардистами, которых заинтересовали Beatles. — Меня не удивило, что они потом стали звездами международного масштаба, потому что это были большие и оригинальные таланты, — говорит Астрид с сильно “оливерпульвленным” английским произношением. — Я думаю, самое ценное, что я им дала, была моя дружба. А то, что люди болтают об их прическах — будто это я их придумала — все это чепуха. Такие прически были у многих немецких парней. Стюарт давно ходил с такой прической, а потом и остальные стали ему подражать. [Стюарт Сатклифф был тем битлом, который остался жить в Германии с Астрид и через год умер от кровоизлияния в мозг.] Я не вижу ничего плохого в их распаде, — продолжает Астрид. — Они не боги и не пытаются ими быть. И если у них возникли финансовые проблемы, то где как не в суде их решить? Меня не удивило, что они распались. Трудно играть вместе столько лет, когда каждый в отдельности настолько самобытен. Я не видела Джона и Пола целых семь лет; если бы я сейчас встретила Джона, то не знала бы, что ему сказать. Настолько он изменился. Джорджа я видела два года назад. Мне кажется, сейчас он самый талантливый. Он моложе остальных, и ему потребовалось больше времени, чтобы раскрыться. Что касается нынешнего Гамбурга, то сейчас тут мертвый штиль. Одни только скучные дискотеки — никаких встрясок».

Beatles не боги, Астрид права. Это были наивные провинциальные парни. Как и всем смертным, им не были чужды такие качества, как зависть и подлость. С этой стороны они показали себя в следующем году, когда сговорились против своего ударника Пита Беста и убедили недавно нанятого менеджера прогнать его. Пит Бест был самым популярным битлом. Девчонки из «Пещеры» обожали его угрюмый, джеймс-диновский вид[17]. Они даже ночевали в саду его дома. Естественно, остальные битлы завидовали Питу и чувствовали себя неуверенно.

Beatles мечтали уехать из Ливерпуля. Особенно стремился к этому Джон. Через много лет он скажет Аллену Клейну: «Ради этого я сделал бы что угодно». Пэт Дилани описывает Джона Леннона таким, каким он знал его в Ливерпуле: «острым как бритва и чертовски амбициозным», но в ярости Джон мог повести себя совершенно по-хулигански. Он позволил Брайану Эпштейну облачить его в приличный костюм, но это не помешало ему заехать по физиономии своему старому приятелю Бобу Вуллеру, диджею «Пещеры», обозвавшему его гомиком.

Джордж хотя и находился под сильным влиянием Джона, тогда еще не был так честолюбив. И не был одержим такой жаждой денег, которая впоследствии стала направлять многие его поступки. (В АВКСО решение Джорджа устроить бангладешский благотворительный концерт восприняли как разительную перемену в нем.)