Сердитый Джек по-русски - страница 3

Что же с русским Сердитым Джеком?

Вот тут мы переходим от психосоциальных универсалий к конкретной общественно-исторической ситуации, которая коснулась всех жителей б. СССР, находившихся во второй половине 80-х гг прошлого века в более-менее сознательном возрасте, примерно 12 лет и старше.

Мы родились и жили в прекрасной стране, самой лучшей в мире. Это доносилось из каждого утюга и не обсуждалось. У нас было самое лучшее, и притом бесплатное, образование. Отдельные прососы отдельных учителей меркли на фоне того, что в какой-нибудь Анголе дети вообще вынуждены бросать школу в десять лет и идти работать, а в Японии перегруженные школьники пачками бросаются с крыш. У нас было самое лучшее и бесплатное медицинское обслуживание, а отдельные фейлы отдельных врачей меркли на фоне того, что в Индии дети продают свои почки и глаза ради того, чтобы заплатить за квартиру, а в Ботсване вообще лечатся коровьим навозом, заваренным на пару. Нашим родителям «давали квартиры» на производстве. То, что это были хрущобы, где в двух комнатах теснились пять человек, меркло перед тем, что в Америке чернокожие дети спят в картонных коробках на улицах. Ну и еще у нас была самая сильная страна, и мы верили, что рано или поздно принесем свое счастье всем — и индийцам, и японцам, и американцам, и несчастным детям Африки, всей разом. Афганская война воспринималась как обнадеживающий признак того, что мы уже начали нести это счастье, и афганские дети нарадоваться не могут на наших солдат, и только злые душманы, завидуя чужому счастью, в наших ребят стреляют. Я страшно гордилась, что наш пионерский отряд носит имя не пионера-героя, как все, а погибшего воина-афганца, который учился в нашей школе, учителя знали его лично, а родители каждый год приходили на «урок мужества» и рассказывали, каким он парнем был.

И тут наступила вторая половина 80-х, и оказалось, перефразируя Оруэлла, что наше прошлое — не лужайка, покрытая муравой, а выгребная яма, затянутая колючей проволокой.

Есть, отчего стать «сердитым Джеком». Счастливая невинность была поругана самым жестоким и грубым образом, а главное, это сделало то самое государство, которое только что рассказывало, что оно самое лучшее. Причем никак нельзя было утешиться тем, что только прошлое было таким хреновым, а в настоящем все нормально. Посыпался весь мир: поезд потерпел катастрофу в районе массивной утечки газа, сотни людей получили страшные ожоги, но в больницах не было специальных коек для ожоговых больных. В Элисте десятки детей заразили СПИДом через шприцы. В Армении случилось страшное землетрясение, и оказалось, что наше бесплатное жилье — смертельная ловушка, а спасработы проводить толком не умеют, и выхаживать больных с краш-синдромом тоже. А потом в Карабахе начали убивать людей, как фашисты. И в Баку. И в Оше.

Не знаю, как вам, а лично мне было обидно, что наебали с «прекрасным далеко». С бесплатным мороженым в автоматах, флаерами до космопорта и домами из кораллов за один день. Обещали ведь, что доживем. Алиса Селезнева смотрела в экран своими честными зелеными глазами и обещала. С-сука.

(На случай, если кто с первого раза не уловил — мне было 12 лет, и, конечно же, я не пронесла этот ресентимент до сего дня. Ничего против Алисы Селезневой сейчас не имею)

Это был хук слева, а за ним последовал хук справа: оказалось, что не так уж много детей в Америке ночует в картонных ящиках. Прямо скажем, у нас таких гораздо больше. Оказалось, что там полно еды в магазинах и нет очередей. Что в странах капитализма, блин, с хера-то живут лучше, чем в странах социализма, даже если это одна и та же Корея или одна и та же Германия, поделенные на кап- и соц-половины. Оказалось, что страны социализма, которым мы принесли счастье в 40-е годы, а) живут лучше нас; б) ни хера не рады принесенному счастью, потому что хотят жить при капитализме.

Да «жертвы геймергейта» просто sissies по сравнению с нами, «жертвами перестройки».

Хотя именно мы, наше поколение, бывшее тогда подростками, на самом деле не такие уж и жертвы. У нас все это крушение мира наложилось на нормальный кризис взросления, когда всякий нормальный человек проходит стадию крушения авторитетов и ниспровержения основ. Мы пели «Все идет по плану-у-у-у-у!» и нам было где-то даже в кайф. Если ты в 15 лет не революционер, то кто ты вообще и на фига ты?