Серебряные Копья - страница 10

— Ну что, закончили, голубки? — раздался мелодичный женский голос. — Дай волю, проговорили бы до заката. Дети есть дети. Перестань подслушивать, Даниэль, как не стыдно!

— Я б-больше не буду, — боязливо пискнула прорицательница.

— Хотелось бы надеяться. Расскажешь магистру о своём проступке и добавишь, что я велела ему не наказывать тебя слишком строго. Только по честному — от начала и до конца, — внушительно добавила Единственная. — Не волнуйся, Шарль, для неё это дело привычное.

— Сорока горячих достаточно? — обречённо вопросила девчонка.

— Хватит и тридцати, через несколько дней даже сможешь сидеть. — Мальчик постепенно расслабился, беседа с Даниэль похоже забавляла Единственную. — И не вздумай больше подслушивать, я тебя хорошо знаю. Если так и дальше пойдёт, вылетишь из ордена из-за своего неуёмного любопытства.

Ответа не последовало, видно до взбалмошной девчонки дошло, что с Единственной лучше не спорить.

— Меня позвали, Шарль, поверь, время не терпит, — в голосе Единственной звучала тревога.

Вопросы так и вертелись на языке, ещё немного и хлынут потоком, только успевай отвечать, но Великий кое-как удержался, не девчонка же он, в самом деле. Ясно, как день, ясно, как дважды два, сейчас Богине не до него.

— Закрой глаза, Шарль.

Мальчик послушно зажмурился. Долгие мгновения нетерпеливого ожидания и перед внутренним взором Шарля появился золотисто-чёрный свиток. Чёрные буквы на золотистом фоне, ну прямо, как шкура полосатой кошки. Шарль слегка улыбнулся, не оскорбить бы ненароком Единственную. Губы недавнего послушника привычно зашевелились, мальчишка впечатывал в память послание Единственной. К немалому удивлению Шарля, послание, и без того короткое, изобиловало пробелами, порой прямо посреди фраз. О многом приходилось только догадываться. Не иначе работа грешницы Элизабет, а то и нечестивого брата Единственной, не к ночи будь помянут.

Золотистый свиток свернулся в трубочку, в одночасье потерял очертания и превратился в полосатую кошку. Полосатая красавица потянулась, добродушно зевнула и исчезла неведомо куда. Шарль запоздало улыбнулся в ответ.

И это всё? Шарль пожал плечами. Ничего не скажешь, удружила ему Даниэль. И кто её просил подслушивать, девчонка она и есть девчонка.

Шарль молча вскинул меч, то ли отдавая последний салют, то ли ограждая себя от нечисти, и по взрослому неспешно направился к походному трону. Сперва надо вынести приговор, на то он и Великий Колдун. Он уже придумал какой именно, и пусть попробуют ему возразить!

Бледные как полотно, послушники — у младшего до сих пор руки трясутся — подали Великому Колдуну посох правосудия. Как и подобало по ритуалу, Шарль медленно поднял посох.

— Я сумел уберечь душу Гийома, Богиня свидетельница! — горделиво объявил мальчик с высоты трона. — Сейчас душа Гийома на пороге Страны Создательницы. Если будет на то воля Богини, Гийому придётся искупать свою вину в иных воплощениях. Всё лучше, чем томиться в мирах Аримана, — подумал вслух мальчик. — Я не желаю преследовать усопшего, пусть Гийома похоронят достойно, согласно обычаям Предгорья. Да свершится воля Богини!

Шарль опустил посох.

По рядам высокородных прокатился общий вздох облегчения. Мальчик поступил достойно, согласно нерушимым законам чести.

— Слушай внимательно, Антонио, — обратился Шарль к виновнику судебного разбирательства. — На одной чаше весов всё содеянной тобой, на другой пока ещё чистые допросные листы. Я не забыл о своём обещании. Если же ты предался проклятому Ариману — спаси хотя бы свою душу!

— Да нет же Великий, нет, я честно отрабатывал золото герцога, будь он проклят этот герцог! — в панике возопил высокородный. — Жюстен обещал мне убежище, если придётся туго, потому я и помчался к границе. Грамота герцога…

— Всё расскажешь старшему дознавателю! — властно приказал Шарль. — Твоё счастье, что я дал слово, — брезгливо процедил мальчик. — И запомни — стоит тебе солгать, и я свободен от обещания.

С неизбежными церемониями Шарль управился быстро. Пожалуй, даже слишком быстро, если судить по неодобрительным взглядам Мигеля. Вскоре изящная караковая кобылка — надо поберечь силы Помпея — подлетела к воротам воинского лагеря.