Серебряные Копья - страница 4

— Под каким именем знает тебя Богиня? — задал Шарль ритуальный вопрос.

— Я Антонио из рода Девер, — искательно улыбнулся высокородный. Обвиняемый сделал попытку вновь сломаться в поклоне, но дюжий жрец придержал его за загривок.

— Начинай! — велел дознавателю юный Колдун.

Высокий крепкий старик в парадной мантии старшего дознавателя развернул свиток и принялся неспешно перечислять многочисленные прегрешения высокородного.

Шарль слушал вполуха, мальчик и без того знал, что Антонио не единожды запускал руку в казну отряда. Обнаружив крупную недостачу, вождь дал родичу сутки, чтобы вернуть украденное, но Антонио захватил из казны сколько смог и попытался бежать в Прованс…

Измена и казнокрадство. За подобные художества по закону Первого Маршала полагались колёса-ножи.

Вчера Шарль долго спорил с Мигелем относительно возможного приговора. Только при активной поддержке Тео, сотнику удалость его переубедить. Шарль считал, что колёса-ножи это слишком, достаточно и вечного железа — меча или на, худой конец, тяжёлого мясницкого тесака.

Последнее донесение Робера не шло у мальчика из головы. Провансальский барон взял штурмом пограничный замок и, судя по всему, вознамерился наложить лапу на земли тамошнего племени. Робер отправил против провансальцев крепкий отряд под началом видавшего виды сотника. Командующий коротко сообщил, что велел взять живым зарвавшегося барона.

Впору позавидовать сотнику! Шарль испустил вздох. Что поделаешь, до соединения с войсками Робера ещё долгих три дня. И щитоносцы, и конники готовились к настоящему делу — добросовестно работали на учениях, подгоняли напоследок доспехи и, разумеется, бражничали по вечерам.

Шарля внезапно обдало холодом, сердце затрепыхалось в груди. Мальчик невольно вздрогнул. По спине поползли ледяные мурашки, но страха — безотчётного, парализующего, сжимающего горло невидимыми тисками — не было и в помине.

Девять против одного, работа начинающего волшебника. Сколько можно говорить, чтобы действовал поделикатней! Шарль обвёл взглядом поляну.

Ну, да, так и есть! Жан устроился на нижней ветке огромного ясеня, и делает ему какие-то знаки. Код послушников, вернее младших послушников, он же сам обучал Жана.

Как повелось, чуть ли не со времён правления Колдуна Жерома, мальчишки использовали тайный язык жестов, иначе именуемый кодом послушников. Учителя порой подкупали сладостями нестойких и для любителей подсказок наступали тяжёлые времена. Волей-неволей приходилось изобретать новые знаки или менять значение старых. Жан схватывал всё на лету и Шарль усложнил код, переиначив большую часть знаков.

Жан зря беспокоить не станет. Мальчишка не отводил напряжённо-ожидающего взгляда от начинающего волшебника. Слуга, надо отдать ему должное, делал знаки нарочито замедленно, чтобы высокородные ничего не заподозрили. Подросток многократно сплетал и расплетал пальцы, неспешно сложил ладони — у Шарля засосало под ложечкой — и в завершение скрестил руки на груди.

Ничего себе! Недоверчивый взгляд мальчика остановился на рослом, гораздо выше соседей, высокородном в полном доспехе. Кто, кто, а этот всегда держал сторону Арелата, одним из первых уверовал в Единственную.

Та-а-ак, тотем в виде летящего ворона, шлем в виде головы полосатой кошки и, главное, Жан передал имя по буквам!

— Не соизволит ли Великий Колдун приступить к опросу свидетелей, — на грани слышимости прошелестел жрец-дознаватель.

По губам мальчика скользнула лукавая улыбка. На то он и Великий Колдун, чтобы действовать по своему разумению!

— Пусть Гийом из рода Мишле предстанет перед ликом Богини! — властно отчеканил мальчик.

— Прошу прощения Великий… — на иссечённом морщинами лице дознавателя отразилось откровенное удивление, уж не запутался ли ребёнок.

— Гийом из рода Мишле, иначе Гийом Кот, сотник конных лучников, — не без удовольствия уточнил Шарль. — Ты слышал, Мигель?

После секундного колебания гвардеец молча вскинул меч. Ошибся мальчишка или нет, воля Великого Колдуна превыше всего. Особенно в присутствии высокородных.

Жан всё-таки прав, дело нечисто! Посланный Мигелем офицер гвардии обратился к высокородному с вежливой просьбой — надо же уважать обычаи Предгорья! — но Гийом застыл, как истукан, уставившись в одну точку. Жёсткий приказ возымел действие — Гийом овладел собой и с видом приговорённого к мучительной казни двинулся к трону.