Серебряный крест - страница 24

Спустя несколько минут Виктор и девушка уже спали без задних ног, а поручик, прикрыв их своим широким плащом-епанчой, подкинул сена коню, и расположился на крыльце, где занялся чисткой оружия…

Полозов откинул в сторону полу плаща и резко встал на ноги. Отряхнул брюки от приставших к ним соломинок и, подойдя к двери, распахнул ее наружу. Предзакатный солнечный свет ударил в глаза, а легкий ветерок принес запахи лесной хвои, смолы и дыма. Стоял прекрасный теплый вечер, один из тех последних сентябрьских вечеров, которые еще напоминают о уже прошедшем лете, а впереди долгие месяцы ненастья и холода, унылой промозглой осени и зимней стужи.

А на поляне перед домом развернулось целое представление. Под аплодисменты и одобрительные возгласы сидевшей на крыльце Селены, Лужин демонстрировал свое умение владеть клинком. Для удобства он скинул кафтан и камзол и остался в белой полотняной рубахе. В сторонке, возле колодца, скромно примостился Митьша.

Виктор облокотился об подпиравший крышу сарая столб и с большим вниманием начал наблюдать за упражнениями поручика. Судя по тому мастерству, с каким драгун обращался с холодным оружием, было видно, что вояка он старый и многоопытный. Самое интересное наступило тогда, когда Лужин взял в левую руку трофейную шведскую шпагу, и начал вольтижировать обеими руками. С ногами, расставленными на ширину плеч, поручик с такой скоростью крутил «восьмерки» и «мельницы», что лезвия клинков, казалось, превратились в легкий серебристый туман, а сам Лужин в этот момент напоминал стоящий на взлетной полосе двухмоторный транспортный самолет, с вращающимися на холостых оборотах винтами.

Да, много надо было труда положить офицерам и солдатам созданной царем Петром молодой российской армии, чтобы на равных противостоять прошедшему огни и воды и закаленному во многих войнах противнику. В жару и холод, будни и праздники, оттачивали они свое мастерство, дабы потом с честью пронести славу русского оружия через века. И сейчас, глядя на здоровяка-поручика, Полозов как никогда проникся уважением к своим суровым предкам.

Примерно подобное чувство в тот момент наверняка испытывала и Селена, не сводившая с Лужина восторженных глаз. Похоже, страсть к науке побежала, и испуганная растерявшаяся девчонка, попавшая в экстремальную ситуацию, постепенно превращалась в стойкого, уверенного в себе ученого-исследователя.

Увидев вышедшего из сарая Полозова, поручик прекратил свои упражнения, воткнул в землю шпаги, и направился навстречу Виктору.

— Проснулся, сударь? Как почивать изволил? Мы уж, ты прости, будить тебя не стали.

— Да спасибо, поспал немного. А вы тут, я гляжу, времени зря не теряете.

— Вот, решил размяться малость. А ты, сударь, не желаешь попрактиковаться? Могу кампанию составить. Я, если по совести, никак не могу забыть, как ты того шведского драгуна на шпагу нанизал. Опять же — манира у тебя в фехтовании мне незнакомая. Да и шпагой владеешь, вроде бы, как и уверенно, но только словно в руках ее давно не держал.

Виктор посмотрел на стоящего против него Лужина и невольно улыбнулся. Чувствуется в поручике профессионал, ничего не скажешь! Ведь сразу, с первого взгляда приметил, что он — Полозов, в принципе, клинком владеть может, да вот только давно за это дело не брался. А что если, правда, попробовать? Нет ведь сейчас ни автоматических пистолетов, ни легендарного «Калашникова», ни громкоголосых установок «Град», ни танков, ни машин. Нынешнее огнестрельное оружие примитивно и громоздко, и выживает тот, кто виртуозно владеет клинком — палашом, кинжалом, шпагой. И тут сейчас дело пахнет не книжной и киношной романтикой, всякими там тремя мушкетерами, капитаном Бладом да неунывающим Фанфаном-Тюльпаном, а очень дорогой ценой, ставкой в которой может быть и жизнь, если не суметь постоять за себя.

— Ну что ж, — сказал он вслух, — не ошибся ты, поручик! Давненько мне в руки шпагу брать не доводилось, да жизнь, вот видно, заставила! Поэтому уж прошу тебя, помоги забытое вспомнить.

— Изволь, сочту за честь! — Поручик выдернул из травы шведскую шпагу и бросил ее Полозову. Тот без особого труда поймал ее за рукоять. — Не побоишься на остром клинке экзерцицией заниматься? Если что, то можно для начала лезвие защитить…