Серебряный меридиан - страница 8
— Это Джеймс Эджерли? Вы знакомы?
— Естественно!
— Естественно?! Говори тише. Каким образом?
— Да мы знакомы с ним лет сто, а ты все витаешь в облаках. Помнишь, я приглашала тебя поехать с нами в Норфолк. Мы тогда гостили у него. Самое странное, что это вы с ним до сих пор не знакомы. Пойдем.
— И ты здесь! — так же громко, как Линда, встретил их Мартин.
Привет!
— Джим, из всех нас Виола не знакома только с тобой, — сказала Линда. Джеймс Эджерли — наш давний друг. — Виола Кальбфелль. Старинная подруга. Она поэт.
— Журналист, — поправила Фрея.
— Нет, вы слышите! — засмеялся Мартин. — Два «старинных» друга целой толпы людей встречаются впервые. А между прочим, Джим, мы с Фордом знали Виолу еще до тебя.
— Что правда, то правда, — подтвердил Форд, — она — наше детство.
— Стало быть, ты, Джим — наша юность, — продолжил Мартин.
— А я кто? — спросила его Энн.
— Ты — моя глупость, э-э… слабость. Впрочем, это все знают.
— А я? — Линда не могла не поучаствовать.
— Ты — моя ранняя седина, — глядя в сторону сказал Форд.
— Очень рад, — сказал Джим.
Она протянула руку.
— Фрея Миллер.
— Простите?.. — он явно слышал, что Линда назвала подругу Виолой. Фамилию он не запомнил.
— Фрея Миллер. Линда оговорилась.
— Да? — Линда недоуменно взглянула на подругу. — Интересно. Ладно. Она возьмет у тебя интервью, Джим. Только скажи что-нибудь умное. И красивое. Ну, как ты умеешь. Фрея сама занимается удивительными делами. Перевела «Божественную комедию», например, и не очень понятных нобелевских лауреатов. У нее передача «Метаморфозы» на БВК4.
— «Метаморфозы»? — Девятнадцатого июля этого дня. — Тогда, возможно, мисс Миллер, Девятнадцатого июля делаем на театральном фестивале с таким же названием — «Метаморфозы».
— Мистер Эджерли… я…
— Джеймс.
— Спасибо. Джеймс, я сейчас делаю серию передач о литературных премиях, и мне хотелось бы задать вам несколько вопросов до начала торжественной части. Вы не против?
— Я готов.
Они отошли в сторону. Фрея достала из портфеля диктофон и одетый в противоветровую заглушку микрофон. Они говорили минут семь. Затем Джим вернулся к друзьям, а Фрея нацелилась выловить других номинантов, чтобы успеть побеседовать с ними до начала церемонии.
— Хорошая идея поговорить с ней о фестивале, Джим, — сказала Линда.
Он кивнул и глубоко вздохнул, очень стараясь, чтобы его волнения не заметили. Через несколько минут двери Парадного зала открылись.
В зале было накрыто тринадцать столов с местами для десяти человек за каждым. Синие сиденья стульев и белые скатерти придавали обстановке легкость, чуть разряжая ее торжественность.
Фрея пошла к столу для прессы, но Линда перехватила ее.
— Надо поговорить с пресс-службой, тебе лучше переместиться к нам.
— Не ставь меня в неловкое положение. Остановись.
Но было поздно. Неистовая Линда уже вычислила Кору Бри, руководившую размещением корреспондентов, и направилась к ней, притягивая к себе взгляды. Не успела Фрея подойти к ним, как она все уладила.
— Возвращайся, твое место с нами.
Фрея повиновалась. Подруга, как всегда, устроила бенефис. Сдерживая досаду, она села справа от Джима. Слева от него была Джулия Майерс, далее — Энтони, напротив — обе пары друзей. Кроме них за столом сидели два знакомых Джима — владельцы книжных магазинов.
Возможно, кое-кто из гостей до приглашения на церемонию вручения «Книжника» никогда не слышал об этой премии. И не удивительно. Учредители не занимаются рекламой этой узкопрофессиональной награды, поэтому пресса весьма скудно реагирует на нее. Задача Гильдии — сохранять интерес к печатному делу, пусть и освоившему новейшие технологии. Кроме того, премия помогает профессионалам быстро реагировать на новые веяния в литературе и формировать издательские портфели, а благодаря этому открывать читателям не известных им писателей.
В этом году на «Книжника» были номинированы романы, ставшие первыми книгами авторов. «Улыбка руки» о Леонардо, «А лучшее в искусстве перспектива» о Шекспире, «Саймон говорит»[14] о современном миропорядке, «Пролив» о Дюнкерке[15] — вошли в категорию «Альтернативная история». Этот жанр — своего рода фантастика прошлого. Он дает почву для размышлений и свободу гипотезам, не подтвержденным научно, но существующим в качестве идей и вопросов о том, как могла бы сложиться мировая история, происходи те или иные события по другому сценарию. Из присутствующих мало кто сомневался, что в юбилейный год победит книга о событиях Второй мировой войны.