Серебряный остров - страница 46

Единственным его собеседником стала карта. Цырен забирался в пустой класс, в красный уголок, а то и на лестничную площадку под чердаком, где громоздились веники, ведра и швабры, и, озираясь, разворачивал восковку. С малых лет мечтал он заполучить такую вот карту, вволю поломать над ней голову — и разгадать хитроумно зашифрованную тайну. Но здесь не за что было даже уцепиться. Наверное, потому, думал Цырен, что в этой карте и не зашифровано ничего, просто делал человек пометки для себя — попробуй теперь пойми, что к чему.

Да, неразговорчивым собеседником оказалась карта. Цырен задавал ей сотни вопросов, и прямых, и хитрых, наводящих, — она молчала. Он пытался разговорить ее, убеждал, умолял, даже грозился изорвать в клочья — она молчала. Словно в отместку. Словно раз и навсегда взяла сторону деда. Цырен сворачивал карту, прятал в карман и, разочарованный, еще больше замыкался в себе. Вскоре он начал понимать, какую непоправимую ошибку совершил: карта ему не помощница, без деда в ней не разобраться, зря он и себе, и старику жизнь испортил. Надо было иначе, по-доброму, по-хорошему. А теперь поздно, дорога назад отрезана. Конечно, если бы не ссора, он тут же бросился бы к ребятам похвастаться, посоветоваться, просто поделиться с кем-то. Рудик в картах мастак, глядишь, придумал бы что-нибудь. Но и к друзьям не было пути. Остался он со своей картой, как собака на сене: сам не гам и другим не дам….

В среду после пятого урока он вышел в коридор — и лицом к лицу столкнулся с дедом.

— Ты чего здесь? — испугался Цырен. — Не заболел?

— Да нет, не заболел, внучек. А ты никак похудел. Словно червячок тебя точит.

Цырен торопливо соображал, зачем же мог появиться в школе дед. Неужели — Фаина Дмитриевна вызвала. Да нет, за тройки вроде не вызывают. Или ребята наябедничали? Только на что ябедничать? А вдруг насчет шкафа решил Павлу Егоровичу пожаловаться?

— Дела в Горячих Ключах, что ли? — допытывался Цырен.

— Дела, внучек, дела. Пригласил меня совет вашего музея перед ребятами выступить. «Встречи с интересными людьми».

— Вон как! А ты, значит, «интересный человек?» — ляпнул Цырен, у которого точно гора с плеч свалилась.

Дед обиделся.

— Хвастать не буду, но жизнь прожил — могу пожелать всякому. А ты разве не считаешь меня интересным человеком?

— Нет, почему же, — промямлил Цырен. — Только я думал…

— Что думал?

— Тебя и я мог бы пригласить.

— Ты не мог. Тебя люди не интересуют. Тебя разные тайны интересуют. Иногда гроша ломаного не стоящие. А к людям ты равнодушен.

— Да — кто же тебя позвал-то?

— Санька и Валя в воскресенье приходили. Уважительные ребята, не то что некоторые. А ты не знал? Разве ты не заодно с ними? Дело вроде бы на твой вкус.

— Нет, я сам по себе.

— Единоличник, значит? Ну, а послушать-то придешь? Не мешало бы с собственным дедом познакомиться.

…Школьный зал набился полон. Санька объявил, что музей проводит серию встреч с интересными людьми, и вот сегодня выступит участник гражданской войны в Сибири, один из организаторов первого в Прибайкалье колхоза Константин Булунович Булунов.

«Как же он может быть участником гражданской войны, — быстро подсчитал Цырен, — если родился в 1909 году? Это его старший брат Семен, который на фотографии рядом с Лазо, был участником. Санька вечно напутает…»

На сцену вышел дед, маленький, сухонький, белоголовый. В руках он держал матерчатый буденовский шлем с чуть поблекшей от времени красной звездой.

«Неужто у нас хранилась буденовка? — изумился Цырен. — Я и не подозревал… Выходит, правда не знаю собственного деда».

Десятки глаз со всех сторон смотрели на Цырена. Небось завидовали мальчишки: вот счастливчик, такого дедушку имеет, настоящую буденовку примерял! А Цырен, готовый провалиться под этими взглядами, лишь натянуто улыбался, и вид у него был, наверное, самый дурацкий.

— Не совсем правильно, дорогие ребята, называть меня участником гражданской войны, как это сделал наш уважаемый председатель Саша Медведев. Но был один случай, когда я тоже, можно сказать, принял участие. Давно это было, очень давно. И в то же время — недавно. Все помнится, ничего не забылось… Мы жили в Чернореченске, маленьком уездном городке, по теперешним понятиям, полчаса лету от Байкала. Наш дом выходил окнами на базарную площадь. И лет мне было тогда, как сегодня многим из вас, и звали меня…